Я в попытке
спасти своего наставника воззвал к Эалии, богине чистоты и
милосердия, покровительнице целителей и защитницы всех страждущих.
Но мне никто не ответил, и в тот момент я проклял всех богов и в
сердцах дал клятву служить Незрячему Стражу, что стережет Врата
Хаоса. Бывший верный слуга Свергнутого Бога был помилован
победителями и поставлен стеречь врата в Страшную Бездну, где
находился в заточении его бывший хозяин.
– Так вот с
кем я разговаривал на туче, – на пару секунд отвлекся от просмотра
воспоминаний бывшего хозяина теперь уже моего тела.
Вы же
понимаете, что мой рассказ о детстве и отрочестве я веду от себя,
потому как я сейчас и есть этот самый Линус Вазе.
– От бля!
Вазелинус, мать его, – громко воскликнул я и
расхохотался.
Но
продолжим.
Словно в
насмешку над ситуацией, Незрячий страж одарил меня способностью
«Поцелуй смерти». Теперь я мог облегчить страдания умирающего,
избавить его от боли, снять душевные раны от совершенных при жизни
грехов и дать ему умереть счастливым и радостным. Эта способность
подошла бы служителю Эалии, но никак не вору и будущему
убийце.
А может
Эалия услышала мои молитвы? И я зря принес клятву
Стражу?
В ответ на
мои мысли тело Закиса скрутила судорога. Он заскрипел зубами, из
его глаз потекли слезы, но стиснув зубы, он не издал ни одного
звука. Старый боец всегда меня учил терпеть боль и не показывать ее
никому. Ни врагам, ни друзьям. Никто не должен был видеть твою
слабость.
Я помню его
густой бас и окрики, когда я скулил от пропущенных ударов
деревянного тренировочного оружия.
«Если враг
поймет, что ты слаб и готов сдаться, значит, ты уже
мертв!»
Момент,
когда я коснулся тела своего единственного друга в этом жестоком
мире, останется в моей памяти навсегда.
Морщины и
шрамы на лице Закиса разгладились, в глазах появилось спокойствие и
теплота, которых я никогда не видел. Он улыбнулся мне и сжал в
своей лопатообразной ладони мою руку. Закис был
варбитом.
– Ты
станешь большим человеком, – прошептал мой умирающий друг. – Я это
знаю. Незрячий дал тебе великий дар.
Он замолчал
и как-то странно посмотрел на меня. В его взгляде я увидел
гордость, заботу и тоску. Так наверно смотрит умирающий отец на
своего наследника, гордясь своим отпрыском и жалея, что не сможет
увидеть его достижения и успехи.