В общем, начали мы 31 декабря, а
закончили волевым усилием только утром третьего января, да и
исключительно потому, что четвёртого числа у нас была консультация
к первому экзамену, а пятого и сам экзамен. А так, дай нам волю,
неделю бы барагозили.
К своему немалому удивлению, свою
первую сессию я сдал почти на отлично. Всего две четвёрки и те по
«лженаукам», то есть непрофильным предметам. Вот хоть убейте, но не
понимаю, зачем нам был нужен курс культурологи и права? Нет, ладно
бы для общего развития, хватило бы зачёта, как по истории и
литературе, а экзаменом-то, зачем мучить?
Но да ладно. Я и на такие отметки не
рассчитывал, ожидая россыпи троек. Однако, вот какой я оказался
молодец. Поэтому я с чистой душой уже планировал с Ириной как и где
мы отдохнём на Земле. Хотя, скорее всего, я приеду к ней в
Ленинград, так как зимой больше и поехать некуда, а там хотя бы
город посмотреть можно, как к нам в комнатку ворвался мой сосед и
брат Ирины, Колька.
— Вы слышали? — взволнованно спросил
он. — Через два часа состоится лекция профессора Голобко, которая
внезапно прилетела к нам с Кадмии и вот… выкроила время.
— Охренеть, — выдохнула
интеллигентная девочка Ирина.
А чего я? Я сам немного опешил или же
вконец офигел. Ведь обычно так дела не делали. Профессора и
академики не сваливались нам как снег на голову, да ещё после
сессии. И уже тем более Елизавета Семёновна Голобко, не последний
человек в моей жизни. Говоря проще, нутром я почуял подвох, но не
мог понять в чём он.
Иринка тем временем умчалась в свою
комнату на седьмом этаже, договорившись встретить через пятнадцать
минут у выхода из общежития. Мне, почему-то очень не хотелось идти…
Нет, с Лизой бы я пообщался, но дурные предчувствия меня не
покидали.
— У нас есть полчаса, — сказал я,
вздохнув, вспоминая, как долго собирается Ирина.
— Да нет, лучшее быстрее собраться, —
помотал головой Колька. — Места надо занимать.
— Точняк! Давай беги в аудиторию, а я
подожду девчонок.
Коля Рейман как-то странно замялся.
Ну что тут сказать? Николай — парень умный, но совершенно не
пробивной. Отправим его и будем мяться в дверях, слушая
извинения.
— Да, ты прав. Лучше наоборот. Какая
аудитория?
— Сто пятидесятая. Самая большая.
— Уже побежал. Вы тоже долго не
задерживайтесь, долго я места держать не смогу.