Обо всем этом монсеньор Руади прекрасно знал, и такой расклад
его прекрасно устраивал, позволив уже откусить немалый кусок от
галлийского пирога и даря реальную надежду на дальнейшую сытую
перспективу.
Потому и отчет сейчас требовалось составить тщательно, не
упуская мелочей, описывая перспективы усиления реформизма в старой
и доброй Окситании. Соответственно, в это время беспокоить его
запрещалось под страхом пасторского неудовольствия. За исключением,
естественно, ситуаций чрезвычайных. К ним, разумеется, относилась и
та, что заставила секретаря войти в кабинет. Доклад был краток.
- Ваше преосвященство, к Вам молодая дама, представилась
герцогиней де ла Гер.
Есть! Тончайшая, блестящая игра, что началась пять лет назад,
вошла в завершающую стадию! Сколько положено трудов, сколько
пролито крови, сколько принесено жертв… Если бы эта девочка, что
сжимает в приемной кулачки, сверкает глазами и желает вот прямо
здесь, прямо сейчас добиться высшей справедливости, если бы она
только могла представить, что этот день был отмерен, просчитан и
указан так давно. Пусть не конкретно сегодня – что значит
плюс-минус несколько дней? Даже месяцев? Ей-богу, не важно.
Что же, игра вошла в решающую стадию, карты противника известны,
дело за малым – красиво и грамотно разыграть концовку.
- Приглашайте!
И сразу, как только Лилиан вошла в кабинет…
- Герцогиня, как я рад Вас видеть! – с широкой, искренней
улыбкой умудренного годами человека герцог Руади встал из-за стола
и семенящей походкой поспешил к гостье. Главное – не дать ей
бросится в атаку, произнести обвинения, отмываться от которых
придется долго.
- Вижу, Вы получили мое письмо. Поверьте, оно было написано в
минуту отчаянья, но теперь все будет хорошо – вдвоем мы решим все
проблемы, сметем все преграды! Господи, как же Вы повзрослели!
Голос хозяина кабинета обволакивал и успокаивал, словно говорил
кто-то самый близкий, от которого немыслимо ждать даже не подлости
– просто недоброго отношения. Чтобы он приказал убивать детей? Да
никогда, именно он, этот добрый мудрец, на это не способен по самой
сути своей!
А собеседник говорил, говорил… Не убеждал, не спорил, просто
рассказывал. О ситуации в Окситании, лживом тулузском графе,
окружившем себя продажными советниками. И, разумеется, о семействе
де Безье, о гнусном мерзавце – старшем сыне, с которым Лилиан, к
несчастью, пришлось столкнуться, и не раз. Ложь? Боже избави!
Свидетелей полно, можно сказать – все баронство. Да вот Вы и сами
съездите в ближайший женский монастырь, спросите у сестры Джиннайн.
Это мать того несчастного мальчика. По остальным же его
художествам, да только пожелайте, к вам очередь свидетелей
выстроится. И не по моему приказу, просто людям часто надо, чтобы
кто-то выслушал их горе.