И это очень сильно чувствовалось во всем. Начиная с дорог
и заканчивая зданиями, все в этом городе выглядело более дешево,
чем в нашем прошлом городе.
Осмотрев себя и не увидев чего-то плохого, я вздохнул с
облегчением. Единственное, что выглядело не очень хорошо, было
моими замотанными в бинты руками, но на этом плохие новости
подходили к концу.
Голова все еще гудела, но постепенно
всёсходило на нет. Приподнявшись и
оперевшись на руки, я встал.
Вид из моего окна не был таким сказочным, как прежде. Море
вдалеке немного сглаживало картину, но этот вид не был тем
сказочным видом, который я смог лицезреть ранее.
В палате я был один, хотя в ней могло лежать до четырех
пациентов — по крайнеймере койки тут
было четыре, причем около каждой койки стояло по две тумбочки с
кнопкой для вызова персонала.
Налюбовавшись видами, я вышел в коридор. Уже был вечер, но
в больнице, видимо,основноевесельетольконачалось.
Пройдя в холл и усевшись на незанятый никем диван, я
глубоко вздохнул. Было немного жаль, что всёв итоге закончилось вот так, но на самом деле я был рад
такому развитию событий. Во всяком случае, теперь у меня были
полностью развязаны руки, да и в ближайшем будущем у меня будет
«праведное» оправдание для мести. Что-что, а оставлять это дело в
покое я намерен не был.
И нет, я не собирался кидаться с криками на своих
противников ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Первое, что вбивали
в голову всех прямых потомков семьи Воронцовых, было
рациональностью и необходимостью сохранения холодной головы в
абсолютно любой ситуации, и забывать о таких фундаментальных вещах
я не планировал.
От размышлений о будущем меня отвлек мужчина. Это был
дворецкий, и выражение его лица не говорило ни о чем
хорошем.
Сев рядом со мной, он повернулся ко мне и взглянул
вмоиглаза, но я никак не отреагировал
на это. - Масуми, отца и матери больше нет, теперь ты стал
главойсемьи. Все активы и сбережения уже
перешли под твой контроль, что касается водителя грузовика, то
компания уже принесла публичные извинения и пообещала, что
начнеточень строгоконтролировать своих
работников и больше не допустит переработок.
Услышав это, я повернул голову и взглянул на него. Я
прекрасно видел, что он действительно был опечален таким исходом, и
ятак жевидел, что он былготовхоть прям сейчас