-Не совсем, — Андрей поерзал.
-Ну вот, скажем, самосбор заливает этаж и чей-то
родственник не успевает дойти до гермодвери. Ну там черная слизь,
мгновенные мутации, утрата человеческой натуры и прочее, — он вновь
посмотрел на листок. — Но еще до прибытия группы зачистки этот
родственник успевает уйти в серую зону.Вот потом и
думай, что лучше сказать: что ваш родственник мутировал в чудовище
и сейчас бродит где-тов серой зоне. Или
соврать во благо. И выдать свидетельство о смерти, чтобы те не
тешились надеждами. Или не вздумали идти его искать. Теперь
понятнее?
-Да, — Андрей пытался унять дрожь в руках. — Только ведь... Как
Коля мог уйти в серую зону? Тут ведь повсюду...
-А я сейчас не о вашем сыне говорил, — прервал его Константин
Павлович. — Это я вам просто наглядно проиллюстрировал.
-А что же... Что же мой сын? Где он?
-С сыном вашим ситуация сложилась похожая,—
он аккуратно кинул на диван соглашение. — Но менее однозначная и
гораздо более сложная.
Партократ открыл портфель, достал оттуда папку и принялся что-то
читать, попутно объясняя.
-Самосбор, к счастью или сожалению, я не
знаю, — он перевернул лист, — задел ваш этаж только по касательной.
Основной ущерб пришелся на два этажа выше.А у вас так
— пустяки.
-А как же... — тихо начал Андрей, — те смерти? Там ведь кто-то
умер.
-Умер, да, — покачал головой Константин. — Но в целом это
ерунда. Так вот, ваш сын по какой-то причине открыл гермодверь и
вышел в коридор, подвергнув себя влиянию самосбора.
Андрей почувствовал, как кружиться голова.
Слова отдавались в сознании ударами.
-Мы это немного поздно поняли. То есть то, что в вашей
ячейке кто-то был.И мыупустили парня, —
он перевернул очередной лист с печатным текстом. —Он
подвергся мутации, но не такой разрушительной, как обычно. И,
вероятнее всего, ушел через пятисотый этаж в серую зону.
-Зачем? — его глаза увлажнились.
-В Содружество, — Константин Павлович бегал глазами по
тексту. —Я думаю, вы слышали о них?
-Содружество? Да, конечно, — Андрей вытер слезу на щеке. — Но
почему?
-Мутантов тянет туда, — спокойно ответил партократ. — Если
человек подвергся умеренной мутации и людское естество не сильно
изуродовалось, они тянутся туда, к себе подобным.
Картинка перед глазами кружилась, эмоции
теснили одна другую —горькая скорбь соседствовала
прямо рядом с непонятной тусклой надеждой.