Мужчина некоторое время разглядывал листок по центру, затем
переместил взгляд на соседние — справа, слева, по сторонам и
диагонали. Там были пятна в целом повторявшие их общежитие. И куда
бы он не смотрел, повсюду рисунок был почти одинаковый. Стали
закрадываться пугающие догадки.
-А это что же? Тоже общежития? Почему они выходят за рамки
тысячи этажей.
-Потому что их намного больше. Десятки тысяч. Или даже сотни,
если не миллионы.
-Как это? Ведь нулевой и тысячный этажи... — начал Андрей,
вспоминая привычное объяснение, которое давали даже в школе.
-Нулевой и тысячный этажи — это условность! Для удобства в
ориентации и навигации, — продолжил за него Макар и указал на
другие листы. — Там везде общежития. Такие же, как у нас. Различия
есть, но в целом те общежития состоят из того же материала, что и у
нас.
-Как это? Там не может быть то же самое, — растерянно произнес
Андрей, будучи не полностью уверенным в собственных словах.
-Конечно, может! — в его голосе вновь звучала пугающая
будничность. — ФУП копирует повторяющиеся структуры до
бесконечности. Сначала он разрастался в пределах нашего сектора, —
он снова ткнул пальцем в центральный лист. Нулевой сектор. Когда
структура сформировалась, он стал копировать ее. С изменениями,
конечно. И разрастаться во все стороны. Гигахрущ состоит из
бесконечного множества повторяющихся гигаблоков, где все более или
менее похоже. В любом из этих мест, — он начал тыкать пальцем в
разные листы, указывая на общежития, — могут быть ты и я. Только
другие. Они как мы, но обязательно отличаются. Наш сектор — точка
отсчета, — он вновь перевел руку в центр. — Все остальные
обозначаются по трехмерной системе координат, — он перевел палец на
лист справа. — Ноль-один-ноль, — затем указал выше. —
Один-один-ноль, — его рука переместилась в нижний левый угол. —
Минус десять-десять-ноль. Для третьей оси мне надо раскладывать
другую карту. Не могу показать. Там чуть сложнее.
Макар вновь стал быстро-быстро пожимать плечами, глядя безумными
глазами на Андрея. Тот молча слушал хозяина ячейки и внимательно
рассматривал его рисунки. Осознание масштаба приходило к нему
постепенно. Он непроизвольно выпячивал глаза и поднимал брови,
будто готовился заорать. На клетчатых листах, вырванных из обычных
тетрадок с мягкой зеленой обложкой, Андрей разглядывал план их
вселенной, нарисованной ручками и цветными карандашами. Потом вдруг
закрыл глаза и замотал головой, пытаясь прогнать сводящие с ума
мысли.