Допросы я
решил начать с самого среднего представителя сектантов. Ни самый
молодой, которого проще всего сломать, ни самый старый, значит,
самый опытный и знающий, а мужик лет тридцати пяти на вид. Сейчас
он лежал передо мной, надежно зафиксированный на кушетке на
корабле, я вколол ему антидот от ириса, взял в ладонь боевой нож,
приставил его к глазу пока бессознательного тела. Чёрт его знает,
что там у них с этим умением так надёжно защищать своё тело от
урона, но слизистая в пасти моего прошлого противника не удержала
клинок, а значит и через глаз его вполне можно достать, если
попытается атаковать. Пленник проснулся, глаза сфокусировались на
мне и ноже:
— Ну, с
добрым утром, — ухмыльнулся я.
— Где я,
кто ты? — тут же были заданы вопросы, а я слегка поиграл клинком,
касаясь внутренней стороны века.
— Вопросы
здесь задаю я. Что у вас там была за рогатая тварь?
Пленник аж
забурлил, это очень хорошо ощущалось в псионическом поле. Даже
нерадостное пробуждение так не выбило его из колеи, как последние
слова.
— Не смей
оскорблять избранного, червь! Ты прах под его ногами!
— Ну ка ша!
— гаркнул я, проткнув кончиком ножа глазное яблоко. — Сдох твой
избранный. Кем он был, кто его избрал?
Пленник
взвыл, а затем будто поник и проговорил:
— Хорошо, я
всё ска…
Почувствовав попытку ударить меня псионикой, я вдавил
нож в череп. М-да, была надежда, что избытком преданности в крови
страдают только обычные бойцы этих уродов, но она не оправдалась.
Верхушка псиоников, похоже, такая же. Возникал вопрос, что с ними
теперь делать, точнее, как колоть. Мы вообще довольно неприятный
материал для палачей, если не ценим свою жизнь превыше всего.
Подавители фиг найдёшь, да и они не очень надёжны, наша сила из-за
боли вполне может их превозмочь, и мы можем забрать палача
псионикой с собой на тот свет. Нас можно допрашивать, обколов
различными веществами, но это тоже довольно опасное дело. Под
наркотиками правды разум нестабилен, что может вылиться в смерть
псионика и окружающих из-за любого неосторожного движения или мысли
в голове допрашиваемого. Жахнет выброс — и привет, пишите письма на
тот свет. Потому человеческие псионики у глуфов и просто сидели на
вулканическом булыжнике. Как источники информации они не годились,
но могли стать предметом торга в случае какого-то обмена
военнопленными. Всё-таки мы достаточно ценные
специалисты.