Пройдусь по биографии. Мне 27 лет, я родился в Москве в семье астрофизиков, сотрудников Государственного астрономического института им. П.К. Штернберга – есть у МГУ такое подразделение. Папа – Николай Петрович, мама – Инесса Валерьевна, оба – доктора наук, профессоры. Не мудрено, что у таких предков сын с детства захотел космонавтом стать. Ведь никаких машинок, солдатиков, стрелялок у меня не было. Онлайн-конструкторы, электронные книжки про устройство Вселенной, Млечный путь, Солнечную систему. Потом пошли научно-фантастические романы и фильмы. Не может ведь мозг только учиться. Ему и фантазировать нужно. Иначе усохнет, как тот овощ.
Правда, я становиться астрофизиком не захотел, поскольку пожелал собственными глазами увидеть, как выглядит космос, как светятся звезды в черноте его бескрайнего вакуума. Поступил в Булинское высшее военное авиационное училище, а после его окончания был принят в международный отряд космонавтов, созданный при ООН. Когда возникла идея отправить разведывательный корабль в далекий космос для исследования Глизе 422 b, я записался в добровольцы.
Родители мою инициативу поддержали, хотя и понимали: шансов нам снова увидеться никаких. Когда я вернусь, на земле пройдет 62 года, и даже при том развитии медицины, которое есть теперь, едва ли мать с отцом останутся в живых. Что ж, оно того стоит. Я ведь улетел на разведку не ради того, чтобы любоваться красотами космического пространства, а спасать будущие поколения землян. Цена этого очень высока, но я знал, на что иду, и родители меня благословили. Хотя и расстроились сильно, но когда провожали, то старались не расплакаться.
Итак, о себе повспоминал, чтобы освежить в памяти прошлое, теперь пора делами насущными заниматься. Хотя нет, сначала, пожалуй, пообедаю как следует. Иначе эта Ева неугомонная не даст мне хоть что-нибудь в желудок положить. А он, между прочим, настырно бурчит. Ещё бы! 25 лет в нём маковой росинки не было! Пожалуй, я бы на Земле после такого оказался одним из самых крутых в книге рекордов Гиннеса. Ну, какой ещё йог индийский сможет столько же, как я, ничего не есть и при этом в мумию не превратиться?
Иду на камбуз. Поскольку у меня космический корабль с красивым, кстати, названием, «Spes», что в переводе с латыни означает «Надежда», потому и не кухня. Мне нравится, кстати, морская терминология: вместо кухни камбуз, система управления расположена на мостике, а ещё есть задняя часть – ют, передняя – бак, солнечные батареи – паруса, фотонный двигатель расположен в машинном отделении. Если успею к грузовику прежде, чем он перестанет функционировать, предстоит швартовка. Или состыковка, но первое слово мне больше нравится. Ведь корабли в этот момент цепляются друг за друга, только не тросами, а механическими «лапами».