- Если можно.
- Я бы не рекомендовал.
Он обзавелся изумрудными запонками и привычкой ходить слегка в развалку. Он позаботился о том, чтобы движения его обрели должную неторопливость. Он собрал неплохую коллекцию булавок для галстука и часов. И даже порой проводил время у любовницы, соответствующей статусу, но не вызывавшей в душе ничего, кроме раздражения.
- Что с ней?
- То же, что и со всеми… разум человеческий сложен. И непостижим. И порой в сложности своей он дает сбой, который невозможно исправить.
Он любил свою жену, столь же невзрачную и так и не научившуюся распоряжаться прислугой. Но все одно милую.
А вот красивых женщин опасался.
- И все-таки.
- Вряд ли вы поймете…
- Я постараюсь.
- У нее шизофрения.
Мистер Пимброк удостоил Милдред снисходительного взгляда.
- Я знаю. А подробнее если? Когда она к вам попала? В каком состоянии? Как проходило лечение? Какие методы вы использовали? Был ли отклик?
Каждый новый вопрос заставлял мистера Пимброка морщиться все сильнее и сильнее пока он, наконец, не поднялся, довольно-таки резко. Он сцепил руки за спиной и сказал:
- Это врачебная тайна.
- У меня ордер имеется, - Милдред взяла его на всякий случай, искренне надеясь, что звонка Эшби будет достаточно. Но вот, пригодился. – Поэтому, будьте столь любезны, распорядитесь сделать копию истории болезни…
- Двадцать лет… чуть больше, - мистер Пимброк вернулся в свое кресло, объемное и массивное, оно должно было бы придавать солидности его фигуре, но вместо этого лишь подчеркивало общую неказистость хозяина. – Около двадцати двух или двадцати трех? Не скажу точно. Я тогда лишь появился здесь. Да, по протекции хорошего знакомого. И да, сперва всего лишь врачом. Позже… сложилось. И да, во многом стараниями мистера Эшби. Он совладелец клиники.
- Даже так?
А вот этого Милдред не знала. Интересный факт. Полезный ли? Она потом решит. И подавшись слегка вперед, она сказала:
- Я ни в чем вас не обвиняю. Более того, я представляю, насколько нелегко вам приходится. Это непростое место. И больные тоже… специфические, не говоря уже о родственниках.
Сочувствие должно быть искренним. Странно, но люди, даже напрочь лишенные эмпатического дара, остро чувствуют фальшь.
- Вы в сложном положении. И многие хотели бы занять ваше место…
- Было бы что занимать, - он вяло махнул рукой. – Но вы правы, да… простите, к визитам власти многие испытывают некоторое… как бы это выразиться…