— Это место... — глядя в ночное небо, заключил я. — Я и забыл,
когда в последний раз был тут.
— Пару часов назад? — сестра недоуменно поглядела на меня.
Собрала волосы в хвост и зашагала вперёд. Впрочем, я всё ещё не
обращал на неё внимания. Да и сказано это было скорее себе, чем
ей.
Что касается ночного неба, то тут оно и впрямь красивое.
Звезды раскинулись по всей его поверхности, освещая лишь самые
верхушки деревьев и крыши домов. Вот только... с остальным тут всё
было не очень. Транспорт, здания, люди... с каждым новым пройденным
метром я замечал всё больше негативной ауры. Это место было
пропитано болью.
И, казалось, не только по причине того, что я жил здесь.
Хижины, в окнах которых горели тусклые лампы, буквально
разваливались от старости, а тот же транспорт встречался лишь
изредка, но если и встречался, то выглядел чересчур «устало».
Поселение и впрямь было готово вымереть.
— Ты была нагой, — наконец, я решился спросить, последовав за
ней. — Я так и не узнал, почему.
Я действительно так и не узнал этого. Пытался встретиться с ней
в Преисподней, обсудить, извиниться. Однако так и не нашёл её.
Сестра дрогнула от услышанного, чуть нахмурилась и поглядела на
меня с чуть более серьёзными глазами. Сложно было разделять голос
разума с тем, что произношу вслух.
— Отец снова пытался меня... ну, сам понимаешь, — она говорила
так, будто это было самым мерзким событием в её жизни. — После
того, как ты убил с десяток Тёмных, он полез ко мне, ощущая, что
после этого сражения может позволить себе всё. А когда я... стала
возражать, он угрожал тобой. Сначала ты избил меня, но... получил
по голове арматурой. Вошёл в ту комнату и вышел каким-то... не
таким.
Я еле слышно хмыкнул. Да, я помогал этому ублюдку получать
власть. Разве это не смешно? Но арматурой по голове уж точно не
получал.
— ...а потом случилось то, чего даже я не могла ожидать, — она
недоумённо поглядела на меня, — ты внезапно развернулся и пырнул
его ножом. Человека, чей авторитет для тебя находился чуть ли не в
космосе.
Отец не раз совершал попытки насилия над женщинами. Эта черта
преследовала его чуть ли не с нашего с Лизой рождения. Но если
раньше его удерживали какие-то моральные рамки, то после побед...
да, я помню, как он тогда обезумел.
Но сейчас уже плевать. Я желал лишь прочувствовать на себе,
каково это — спать лёжа. Зачем говорить в лишний раз, когда и без
этого тошно?