— Потому что?..
— Потому что мы демоны, Кира. Такова наша
сущность. Все чем-то жертвуют. Поэтому Нэйде только и остается, что злиться и
подчиняться закону вопреки своим чувствам. В то время как я могу выбрать себе
любую.
Эхом последняя фраза раздается во мне. Значит,
Нэйда ненавидит меня, потому что думает, что Ноа… Ну, нет, Кира. Что-то ты
разогналась! Это ты пускаешь слюни по своему похитителю, а не наоборот. Но…
если мужчины коарри соблазнители, может ли быть такое, что мое необъяснимое
влечение к Ноавэлю — всего лишь дело его рук? Точнее, чар…
— Я так и
думал, — говорит графитовый демон, когда я поворачиваюсь к нему. — Алый — явно
не твой цвет. На тебе только мишень нарисовать осталось. Не удивлюсь, если моя
сестра фломастер уже приготовила для этого.
— Я уже заметила, что вы меня в самое броское
одеваете. Только вот не понимаю, для чего. Я ведь и так среди вас как белая
крыска. Не затеряюсь. И при всем желании не смогу сбежать.
— Под кроватью лежит другое, Кира. Возьми его.
Я наклоняюсь и рукой провожу по полу. Пусто.
— С моей стороны, — ехидно вносит уточнение
Ноавэль.
Наблюдая за мной, правитель явно получает
удовольствие. А я опять выдыхаю, но уже обреченно. Обхожу кровать. Теперь Ноа
находится слишком близко.
Еще одна коробочка подмигивает мне своим уголком,
выглядывающим из-под свисающего до пола одеяла. Достаю. Белоснежное платье с
синим поясом выбрано им для меня не просто так.
— Ты же не хотела выделяться на нашем фоне? —
вскидывает брови вверх. — А я не хочу, чтобы тебя воспринимали только как…
обед, — говорит демон, когда я кладу новое одеяние на кровать. — Я помогу тебе.
Помощник, которого я ни о чем не просила,
поднимается с кресла. У меня тут же ком
в горле встает. Ноа уверенно идет ко мне. Смотрит, не моргая. Поддевает хвостом
алое платье и ведет подол вверх. Через секунду его руки перехватывают
ускользающую ткань, и он разрывает его прямо на мне.
Я стою, замерев. Сглатываю нервно слюну под
его пристальный взор. Глаза Ноа нагло проходятся по мне. А я — в жутком
оцепенении, даже руками пошевелить не могу. Не говоря уж о том, чтобы срочно
прикрыться.
— Бракованное искушение, — он возвращает свои
глаза наверх.
Его голос разносится по всему моему телу.
Каждое слово подобно языку пламени, от которого у меня твердеют соски. Оно
сначала ласкает своим теплом, но после нещадно жжет.