Он открыл сени, и поманил нас внутрь. Я пропустила Сашу вперед, а сама пошла последней, чтобы рассмотреть сени (когда еще доведется побыть в настоящей русской избе). Внутри все было деревянным, на одной из стен висел серп, в углу стояла коса. Внизу в углу стояла большая деревянная ступа с пестом. Чуть поодаль лопата, рубель, прялка и деревянные сани.
«Я случаем не в музее?»
Я улыбнулась этой мысли и вошла в другую часть дома – кухню. Она была довольно большой и занимала полдома. Остальную часть дома занимала спальня. Вход в нее был завешан шторами.
- Присаживайтесь, гости дорогие. Сейчас я накрою на стол.
Мужичок пошел к печи и, взяв ухват, стоявший рядом с ней, достал с его помощью из печи чугунок. Его он поставил на стол и вернул ухват на место. Я принюхалась в надежде понять, что там в чугунке, но никакого запаха не было. Я нахмурилась, так как еще ни разу не встречала ни одного блюда без запаха.
«Странно это».
Мужичок тем временем поставил на стол две деревянные тарелки, которые достал из большого шкафа, а рядом с ними положил две большие деревянные ложки. Третьей же ложкой он стал накладывать нам, судя по серому цвету, кашу.
– Угощайтесь. Моя Марфа знатная хозяюшка.
Пододвинул к нам поближе тарелки и стал ждать, когда мы начнем есть. Саша принялся есть сразу. Ел он, кажется, даже не прожевывая толком.
«Неужели так вкусно?»
Я взяла ложку и зачерпнула кашу. Перед тем, как поднести ее ко рту, попыталась рассмотреть ее состав. Была незнакомая мне крупа, отдаленно похожая на овсянку и пшеницу. Не молотая, а просто обмолоченная. Я воздержалась от комментариев и решила попробовать это. Может на вкус оно намного лучше, чем на вид. Саша же есть, значит, не так плохо. Я открыла рот и как только каша оказалась у меня на языке, я едва сдержалась, чтобы ее не выплюнуть. Это была самая настоящая гадость. Притом недоваренная, несоленая и если ее попробовать пожевать, то она начинала противно хрустеть.
- Вкусно? – Я криво улыбнулась и коротко кивнула, так и не сумев это проглотить.– Ну, вы ешьте, ешьте, а я пока пойду, проверю баньку.
Мужичок убрал чугунок обратно в печь и оставил нас с Сашей одних.
- Ну, славу Богу, наконец-то ушел. – Я выплюнула так называемую кашу обратно в тарелку и стала тереть ладонью язык, пытаясь избавиться от ужасного привкуса. – Саша немедленно прекрати есть. Это же гадость. – Увидев, что Саша все еще продолжает глотать, я его схватила за руку, прекратив тереть язык. Так как это было бесполезно. Вкус становился еще хуже.