— Для нас обоих, — процедила я.
— Не злись, Перлита. Я принёс это не
для того, чтобы над тобой посмеяться, правда. Почти отстутствие на
тебе одежды сейчас и мне нравится гораздо больше. Но в том, что я
выбрал, для тебя — безопаснее, и… — он прошёлся по мне взглядом, к
липкости которого я уже начала привыкать, — меньше соблазна для
меня. Поторопись — может, ещё доберёмся засветло.
Для того, что я выудила из узла,
подходило только одно слово: рубище. Грубое, бесформенное, цвета
болотной гнили... Пока Керро, деликатно отвернувшись после
нескольких напоминаний, делал вид, что общается с лошадьми, я,
содрогаясь от отвращения, натянула "одеяние" поверх своего платья,
на котором уже мысленно поставила крест...
— А твоя одежда? — разговор с
копытными, очевидно, не клеился — голова Керро снова была повёрнута
ко мне. — Думал, выбросишь её...
— Выброшу? — возмущённо выпалила я. —
Это платье — от Prada!
И всё-таки разревелась. В первый
момент растерявшись, Керро тут же подскочил ко мне с явным
намерением обнять. Но я со злостью оттолкнула его руки. Нужно
успокоиться... Ещё ведь не всё потеряно — пока при мне расчёска,
дезодорант и зубная щётка. Там, куда мы сейчас направляемся,
наверняка есть какая-нибудь лавка с одеждой, где можно найти
что-нибудь поприличнее... и что-то вроде гостевого дома, где будет
возможность помыться. Представив деревянную бочку, в которой
ежедневно плещется с десяток постояльцев, до того не купавшихся
месяцами, реветь захотелось в голос. Но я всё же взяла себя в руки.
Сделала несколько глубоких вдохов, вытерла слёзы и почти спокойно
повернулась к Керро, наблюдавшему за мной со смешанным выражением
озабоченности и умиления.
— Не перестанешь так смотреть,
разобью и вторую бровь!
— Подбери волосы, — хмыкнул он. — И
сними украшения.
Горестно вздыхая, я послушно заплела
волосы, сняла часы и украшения, сунула ноги в бесформенные башмаки
— наверняка и Буратино отказался бы носить такие, и, накинув на
плечи принесённый Керро плащ — этот почти не пах,
обречённо поплелась к лошадям.
— Которая из них — моя?
Чему-то ухмыляясь, Керро дёрнул за
поводья ту, что была темнее, и я угрюмо пробормотала:
— Hola, Зорька...
— Зорька? Что за странное слово?
— Буду звать её так.
— Это — он.
— Какая разница...
— А с этим что собираешься делать? —
Керро кивнул на босоножки, которые я заботливо прижимала к
груди.