Глава 3
Самое поганое — это сидеть и ждать,
без возможности как-то повлиять на происходящее. Я никогда этого не
любил, но со временем научился, так что молча сидел в обезьяннике,
не пытаясь орать, чтобы меня выпустили. Понятное дело, что, даже
будь я трижды прав, никто не отпустит просто так человека, которого
взяли без штанов рядом с парой девчонок, валяющихся без сознания и
в разорванной одежде, и трупом с ножом в сердце. А на ноже мои
пальчики. Короче, положение было хуже некуда. Но самая ирония
заключалась в том, что, избежав отсидки за мелкое преступление, я
вляпался по самое не могу, и теперь мне светила та же зона, но на
гораздо более долгий срок. Есть от чего поверить в судьбу и
предопределённость.
— Чеботарёв? — к решётке подошёл
незнакомый сержант. — На выход!
— С тёплыми вещами? — невесело
пошутил я. — А там Белое море на Чёрное поменять нельзя?
— Юморист, тля, — сержант
презрительно цыкнул. — Ты пошути, пошути, я тебя мигом научу родину
любить. Давай шустрее, следователь приехал.
Я выдохнул, собираясь с мыслями, и
поднялся. Сейчас всё должно решиться. Дознавателю я рассказал, как
оно было, поверила она мне или нет, уже другое дело. Лично я бы не
поверил. Но мало ли что в жизни случается, зачастую такого, что
логически объяснить нельзя. Одно моё переселение чего стоит.
Осталось убедить следователя в том, что я невиновен, но на этот
счёт у меня были большие сомнения. Надежда оставалась лишь на тех
самых девок. Да, они могли и на меня всё свалить, но всё же должны
были хоть немного рассмотреть того, кто на них напал. И если наши
показания совпадут…
— Ну и несёт от тебя, — поморщился
конвоир. — Обделался, что ли?
— Нет, — огрызнулся я. — Новый
французский одеколон. «Жё пердю» называется.
— Ничего, — заржал тот. — Сейчас,
значит, обделаешься. Так сказать, чтобы полный букет был!
Отвечать я не стал. Да и какой смысл
разговаривать с тем, у кого одна извилина и та от фуражки. Сразу же
видно, что этот бычара тут не для того, чтобы думать, а чтобы
нужные показания выбивать. Слишком вольготно и разнузданно ведёт
себя. Патрульные хоть и резкие, но не глумятся. Понимают, что на
улицах всякое может случиться. За дело могут и почки опустить, но
чтобы вот так, на ровном месте, вряд ли.
— Тащ капитан, задержанный Чеботарёв
прибыл, — стукнулся сержант в дверь, а затем запихнул меня в
кабинет. — Сидеть! Руки перед собой!