Пройдя вперёд, я, благодаря Глюку, довольно быстро отыскала незапертое окно. Кажется, я попала в гостевые покои. Чудниненько, то, что нужно. Глюк уверенно вёл вперёд, я могла не бояться случайной встречи.
Я беспрепятственно спустилась вниз, юркнула в коридор, ведущий в сторону чёрного хода. Будь то дворцы или особняки, принцип расположения помещений приблизительно один. Пару раз пришлось прятаться в нишах или за портьерами.
Наконец, добравшись до выхода, я втянула сырой ночной воздух.
Свобода…
Но радоваться рано, до неё ещё неблизкий путь.
Рано утром, уже рассветало, но солнце ещё не взошло, я, крепко сжимая в руках ридикюль, одной из последних выбралась из общественной кареты.
План у меня простой. Поскольку Натали готовилась к побегу с Эмильеном, я воспользуюсь всем, что она подготовила, и оставлю многочисленные ложные следы. А потом и главный ложный след, ведущий на Закатный континент. И обязательно напишу знакомому Эмильена, попрошу, чтобы он подтвердил факт моего приезда.
Герцогу нужен наследник, причём немедленно. Что-то связанное с завещанием прежнего герцога, так что можно не сомневаться, обнаружив пропажу, супруг рванёт в погоню.
И пока он будет колесить по стране и миру, я устроюсь в столице со всем удобством. Ну и про расследование не нужно забывать. Но прежде - устроиться.
Перекинув увесистый ридикюль из одной руки в другую, я уверенно зашагала мимо здания дилижансовой станции. Я бы ни за что не зашла внутрь, если бы мне не почудилось, что я слышу всхлипы.
Приглушённый плач показался детским, и я не выдержала, ноги сами понесли меня на звук. К тому же ничего плохого, если я просто загляну в зал ожидания, не случится.
Она сидела в самом углу, обнимала себя руками, тряслась и давилась слезами. Ниже и тоньше меня, угловатая. Скорее всего, ещё подросток. Это аристократки и дочери состоятельных дельцов могли себе позволить праздность до совершеннолетия. Дочери бедняков не знали, что такое беззаботная юность, они с детства начинали работать.Многие шли в служанки “принеси-подай”, чтобы, повзрослев, стать доверенными горничными.
- Эй, ребёнок, ты чего плачешь?
Я присела рядом, достала платок и вытерла зарёванное лицо.
Девочке на вид оказалось лет четырнадцать, старше, чем я подмумала.
- Я не ребёнок, - возмутилась она.
Я хихикнула, но спорить не стала.