Бородач стукнул меня по плечу. Несильно.
- Отвечай, когда Мама спрашивает! – сказал он.
Едва не съездил ему кулаком по лицу.
Но сдержался: нам, магам, несолидно опускаться до
рукоприкладства.
Я не имел никакого желания беседовать с Мамашей Норой. В спальню
к ней явился не за этим.
«Действуй, мэтр».
На бородача «удар мешком» подействовал так же быстро, как
когда-то на Сверчка. Ноги мужика подогнулись – он осел на пол,
приложившись головой о пол. Ковёр приглушил звуки падения. Я не
обернулся. Оказывать помощь бородатому не входило в мои планы.
Уронил на пол рубаху: мне понадобятся обе руки. Улыбнулся (вполне
искренне: представил, какое удовольствие сейчас получу).
Неторопливо зашагал к Мамаше Норе, на ходу распутывая завязки на
штанах.
Белецкая зачаровано следила за действиями моих рук. Чуть
приоткрыла рот – то ли от удивления, то ли в предвкушении. Не
замечала при этом, что не может пошевелить конечностями. Я решил не
мудрить – воспользоваться проверенными на Сверчке заклинаниями.
Бородачу достался «удар мешком». Мамаше Норе «местным параличом»
сковал руки и ноги. Остановился в двух шагах от женщины – всё ещё
теребил верёвки: завязки, как нарочно, запутались.
Не так я представлял этот момент. Думал, что «лёгким движением
руки брюки превращаются в элегантные шорты»: развяжу завязки одним
эффектным движением. Но, как и в том фильме, возникла «маленькая
техническая неувязка»: справиться с затянувшимся узлом никак не
получалось. Продолжал смотреть Мамаше Норе в глаза – теребил
верёвку на штанах. Очарование момента безвозвратно испарялось. Прав
был мастер Потус: стриптизёр из меня не лучше, чем пекарь.
- Ну же, милок, что ты хотел мне показать?
Белецкая словно не заметила падения бородача. И не тревожилась
из-за того, что не могла двигаться. Елозила розовым кончиком языка
по губам; зачарованно наблюдала за тем, как я терзал завязки на
штанах. Полы её халата всё дальше удалялись друг от друга,
демонстрируя мне завёрнутое в тонкую ткань ночной рубашки
тестообразное тело. Я сжал зубы, но не успел выругаться от досады:
узелок, наконец, поддался. Распутанные верёвки устало повисли –
резать мне их не пришлось.
Теперь брюки можно было приспустить.
Я отдал профессору команду.
Штаны на мне тут же оттопырились – в самом интересном месте.
Краем глаза я заметил, что Белецкая закусила губу, широко
открыла глаза. Но не стал любоваться её лицом. Потому что сам с
интересом смотрел туда же, куда и Мамаша Нора – на мои штаны. Пусть
я и знал, что должно было произойти дальше (ведь сам составил
сценарий). Но знать – это не увидеть собственными глазами. Поэтому
я едва не повторил приглушённый визг Белецкой, когда в моих брюках
началось шевеление. Подавил желание выпрыгнуть из штанов. Напомнил
себе, что заработала магия.