— Может быть… поможете
нам? — бросаю вопросительный взгляд на Артемия.
— Это вряд ли. Я не
силен в делах материнства. Более того, ваш младенец первый за
всю мою жизнь.
— Да? Удивительно, —
на этот раз хмыкаю я.
— Конечно, видел их и
раньше. Но не так близко.
Тем временем малышка
решает, что пора заявить о себе, и начинает кричать, требуя еду. Или чего-то
другого.
— Успокойте ее!
— Не умею.
— Уверен, это не так
уж и сложно!
— Быть может, у вас
получится лучше?! — не нахожу ничего умнее, чем сунуть орущего ребенка не менее
раздраженному боссу.
— Что вы себе
позволяете?!
— Пользуюсь вашей
любезностью! Подержите малышку! Иначе я не смогу дать ей смесь, и она продолжит
плакать. А мы с вами в одной лодке, и оба заинтересованы в тишине!
Голубые глаза Артемия
Аристарховича округляются. Он в ужасе смотрит на то, что совершенно случайно
оказывается у него в руках и молчит. А я тем временем быстро открываю
бутылочку для кормления и наполняю ее горячей водой, а затем тщательно
взбалтываю. Как же понять, что смесь нужной температуры? Пробую на вкус. Не
слишком горячо. Господи, хоть бы не навредить!
— Капнете на запястье.
— Что?! —
переспрашиваю.
— Молоком. Если не
щиплет, можно давать.
— Откуда вы знаете?
— Я много чего знаю.
— Так может быть,
вы сами ее покормите?
— Нет уж. Увольте! Я
вам не кормящая мать! — протягивает мне все также орущего младенца.
— Давай-ка поедим,
ну-ка попробуй! — прикладываю соску к губам. Ни в какую! Вертится, норовя
выскочить из рук.
— Наверное, не
голодна…
— Зря. Я бы сейчас
многое отдал за хороший ужин. В тишине!
Совершенно согласна.
Но разве скажешь такое вслух? И почему я чувствую себя виноватой? Я такая же
заложница ситуации, как и он.
В этот момент свет в
очередной раз моргает и… гаснет. Мы остаемся один на один в полумраке. И с
чужим ребенком на руках.
Повисает гнетущая
тишина. Даже маленькая «сирена» замолкает.
— Пожалуйста, сделайте
что-нибудь. Мне страшно.
— Мне тоже. Вдруг вы
на меня накинетесь? — старается пошутить. Но в моем случае это только
усугубляет положение.
— Не смешно. У вас
есть фонарик на телефоне? Или что-нибудь яркое… я боюсь упасть в обморок. На
полном серьезе.
— Вам нечего бояться.
Мы в относительной безопасности.
— Проблема в том, что
в темноте у меня начинаются панические атаки. Кажется, что темнота навсегда!
Что я больше никогда не смогу видеть! — выпаливаю, дрожа всем телом. Не лучшее
время для откровенных признаний, но как-то само собой вырвалось. От
страха. Единственное, что дает мне сил держаться на ногах — малышка, которую
прижимаю к груди.