— Аист, значит? Презабавно!
— Не вижу ничего забавного! — ее шутки не в тему, начинают
раздражать.
— Он не упоминал название организации, откуда прилетел? —
пропускает мимо ушей мое замечание.
— Сказал что-то про какой-то центр содействия… не помню.
«Здоровое материнство» или «счастливое материнство».
— Ага. Зафиксируем.
— Куда ее определят?
— Сначала в детскую больницу, потом по обстоятельствам.
— Я могу поехать с вами?
— А вы родственница?
— Нет. Конечно, нет. Я же все вам рассказала!
— У вас есть медицинская книжка?
— Нет…
— А официально направление на посещение ребенка у вас
имеется?
— Какое направление? — хлопаю ресницами, прижимая пустое
одеяльце к себе. — Это я ее нашла! Она со мной была почти сутки! И теперь не
могу находиться рядом?!
— Была у вас, теперь у нас. По правилам мы не имеем права
подпускать к малышам посторонних. Только после всех процедур, собранных
справок, и если выяснится, что девочка сирота. В таком случае мы рассмотрим
ваше обращение и, возможно, выдадим разрешение на посещение.
Светлана собирает бумаги, запихивает в сумку смеси, которые
я заботливо купила для Сашеньки и кивает медсестре на выход.
— Ой, забыла, подпишите вот здесь! — спохватывается,
протягивая мне бумажку.
— Вы даже не можете адрес сказать? Куда мне обратиться,
чтобы узнать дальнейшую судьбу девочки? Как я узнаю, где ее искать?
— Мы отправим сведения в участковый пункт полиции по адресу,
откуда пришла заявка. То есть сюда.
— Когда это произойдет?
— В течение месяца. Или двух. До полугода, в общем. Если
раньше ее не найдут биологические родители или другие родственники. Мы ведь
будем надеяться на лучшее, не так ли? — снова хихикает в кулак. До чего
неприятная женщина!
— Полгода?! — повторяю полушепотом, так и не поставив
автограф на бумажке. Но Светлане, видимо, не так уж и необходима моя
подпись, достаточно закорючки, которую я случайно поставила, когда моя рука
дрогнула от ее слов.
— Всего доброго, Юлия Иванова. Вы проявили активную
гражданскую позицию, так держать. Дальше наша работа.
— Но... как же так?..
Выбегаю за ними на парковку, но там их уже ждет микроавтобус
с надписью «дети». Оказавшись на улице, Сашенька начинает плакать. Но мне никто
не дает ее успокоить. Медсестра молча забирается в автомобиль, а следом за ней
грузится и Светлана, помахивая рукой. Дверка закрывается, у меня перед носом, а
я так и остаюсь стоять посреди дороги, прижимая к себе единственное, что
осталось от малышки. Махровое одеяльце. Еще теплое и пахнущее смесью
и маленькой сладкой булочкой, которую прямо сейчас увозят от меня,
возможно, навсегда.