– Вы разве бывали у меня раньше? – спросила Тина.
– Я? Нет, конечно! Впервые имею честь посетить ваш салон. – Мрозовский приветливо улыбался и заглядывал в раскрытую дверь каморки. – А там у вас что?
– Там у меня приватный покой и мастерская. Проходите, если вам уж так любопытно. Я женщина честная, никого не прячу. Вдова я.
– Что вы, пани Кшыся, я совсем не потому интересуюсь! Я так сказать в силу профессиональной привычки, – сказал Мрозовский и втиснулся в каморку.
Христина пошла за ним следом. «Экий профессионал! Вот так и пропадают вещи в приличном доме», – насупилась она.
Пан Мрозовский покрутил колесо на машинке, порылся в куче тряпья, принесенного утром Рузей, заглянул в ящик, выдвинутый из комода.
– Что вы, прошу пана, себе позволяете! – возмутилась Христина и с силой задвинула ящик обратно. Старый креденс противно скрипнул, и на пол свалилась фарфоровая собачка. От удара у собачки отвалилась голова.
– Прошу пана выйти! Сейчас же! Кто дал пану право?
– А кто вам принес тот шмальц? – спросил он, ткнув пальцем в кучу на столе.
– Прошу пана, шмальц, по другому адресу. Вам подсказать или найдёте сами, равно как и выход?
– На Бога! – пролаял Мрозовский. – Тише, тише, пани Кшыся. Не нужно так кричать, еще услышат люди. Что они тогда скажут? Что «двуйка» в Жолкеве не умеет работать тихо?
Тина обомлела. Такой приличный с виду господин и из этой людожерской «двуйки».
За последние годы власть в городе менялась множество раз. Сплетен Тина не слушала, была богобоязненной и скромной, а каждую пятницу ходила помолиться в костел святого Лаврентия, в малый Вавель, как издавна окрестили костёл за красоту сооружения. Христина молилась и просила всех, захороненных в подземелье костёла, Жолкевских, основателей города, а так же всех рыцарей и королей, что лежали здесь же.
– Но что надо дефензиве от вдовы? Опись маестата? Донос? Показания?
– От вас пока ничего. Так… Одни догадки, – устало сказал Мрозовский и уселся на единственный в каморке стул. – С вашего позволения я присяду. А Ефрозынию Ковальчук… Рузю эту вы давно знаете? Это она вам вещи в ремонт носит?
– Давно знаю. Только что вам с того? Я её еще девчонкой знала.
– Да ну? Вы жили в Варшаве? – нарочито серьёзно спросил Мрозовский.
– Не жила я там. А Рузя – наша, местная она. Сирота. Вот и врёт всем, что она варшавская пани. Они на пару с Зельдой Марш врут, что варшавянки. Только Марш говорит ещё, что в Париже жила.