Хотя… зачем? Она сделала все, как нужно, а с доном они больше не
встретятся. И хорошо, что не встретятся. Он — испанец, она —
англичанка. Англия с Испанией еще сто лет будут воевать, и если они
встретятся, то врагами.
Не стоит.
И помнить не стоит. Ни ему, ни ей.
Все это — сон в летнюю ночь, наваждение.
Фата Моргана.
Она так и подписалась: «Фата Моргана», отгоняя воспоминание о
его шепоте, о восторге в его глазах…
— Нед! Где этот одноглазый кальмар?!
Одноглазый кальмар бесшумно возник рядом.
— Слушаю, капитан.
Она сунула ему карту, не обращая внимания на немой вопрос: что с
тобой, Марина? В следующие несколько минут она не обращала внимания
ни на что вообще. Дона надо было выпроводить в его Испанию и
забыть. О самом доне фениксе и об этой ночи. Просто — забыть. Не
обращать внимания на его взгляд поверх, играющие на скулах желваки,
не дергаться поймать его, когда чуть не соскользнул с веревочной
лестницы…
Пусть.
Она сделала, что должно, на все прочее ей плевать.
И она стоит тут, на полуюте, и смотрит в сторону Лиссабона не
потому, что он — там. Ей все равно, что он никак не оторвет взгляда
от убегающей под всеми парусами «Розы Кардиффа», и что кажется —
смотрит прямо ей в глаза… Тоньо?.. помни меня. Просто — помни.
Над плечом кашлянул Нед.
— Капитан, там матросы с «Санта-Маргариты» хотят с вами
говорить. Привести или сбросить за борт?
— Привести. Всех испанцев, — бросила она, не оборачиваясь.
Вдох. Выдох. Капитану шлея под хвост попала, капитан будет тоску
разгонять. То есть дурить. Может, в самом деле удастся отвлечься.
Какая досада, однако, что море от горизонта до горизонта пусто.
Сейчас бы хоть какой завалящий фрегат, да хоть фелуку с парой
десятков перетрусивших турок.
Слишком жадных и слишком бешеных даже для пиратов.
Проклятье!
Она медленно обернулась, встретилась взглядом с Поросенком:
малыш вертелся рядом, делая вид, что страшно занят мытьем палубы.
Подмигнула ему. Юнга просиял и завозил шваброй по доскам еще
активнее. Скоро дырку протрет.
Не прошло и пяти минут, как на свежевымытую палубу поднялись
сначала Нед и Джо, затем капитан «Санта-Маргариты» — дон Хосе Мария
Родригес, кажется, — и еще два испанских офицера. Офицеры молчали
сами, а капитану уже успели сунуть в пасть какую-то тряпку. Не
иначе, чтобы не портил прекрасное утро. Офицеров вели Смолли и еще
двое. За ними шли семеро матросов с «Маргариты», все
перебинтованные, один даже без глаза, но — на ногах и с решительным
лицом. Зачинщик, и к гадалке не ходи. И, разумеется, на палубу
высыпала вся команда «Розы» кроме вахтенных. Даже марсовый, и тот
свесился из корзины, как гроздь переспевшего винограда. Команда
дожевала утренний хлеб и жаждала зрелищ.