Те, кто бегут рядом, не оглядываются – прибавляет шаг и вятич, думая, что в Новгороде-Северском за это время они уже были бы в крепости – не напрасно, видать, спутники смеялись над ним, когда он принял Новгород за стольный город руси!
Теперь уже не лабазы вокруг – дома. Верней сказать – заборы и крыши над ними. Жилища киевлян больно царапают память сходством с домом покойного Худыки, свекра Бажеры…
Князь вскидывает руку. Дружинники останавливаются – хотя приходится расходиться в стороны, давая место подбегающим от причалов соратникам.
– Надо взять Подольские ворота, – говорит Святослав, указывая влево и вверх – закрывая звёзды, там поднимается над тёмным горбом горы башенка с искоркой-глазком. – И не перебудить всех собак на Боричевом взвозе. Мне нужен десяток. Возьмём ворота, подадим знак – вон тем огоньком мигнём три раза. Тогда все уж идите.
– Только не тебе, князь, а мне, – вмешивается Ясмунд. – Если тебя убьют, во всей нашей затее толка не будет.
– Если я позволю себя убить, дядька, толку в ней и впрямь не будет – на кой такой князь Киеву сдался? – усмехается Святослав и, видя, что одноглазый, набычившись, открывает рот для нового возражения, говорит совсем другим голосом: – Всё, Ясмунд. Я сказал.
Ясмунд умолкает. Только князь может приказывать ему – хотя и князю возражать в открытую решается едва ли не он один. Даже сейчас Мечеславу Дружине почему-то кажется, что склонивший к левому плечу одноглазую голову седоусый не в шутку раздумывает – а не скрутить ли беспокойного воспитанника и не уложить ли полежать в сторонке, в холодке?
– Кто со мной? – князь поворачивается к дружине – и все молодые парни разом подаются на шаг вперёд. Святослав усмехается, шагает навстречу.
– Ты, – его рука упирается в грудь Ратьмеру.
– Ты, – затаивший было дыхание Вольгость выдыхает с радостным облегчением.
– Ты, – палец князя едва не касается плаща на груди вятича.
– Ты, Икмор Ясмундович, мне и так побратим, теперь дважды побратимом будешь, – усмехается Святослав не сдержавшему улыбку молодому дружиннику и поворачивается к Хотьславу. – Ты…
– Так ты ещё и князю побратим? – ошарашенно спрашивает Икмора Мечеслав Дружина. Сияющее лицо друга разом перекашивается, будто от зубной боли.
– Ну да! Мог бы и сам догадаться, если я сын княжеского дядьки!