— Или сесть на катер и предпринять попытку побега. Я бы мог даже подкинуть тебе деньжат, лишь бы ты не доставляла мне проблем. Только вот лучшее, что с тобой будет, даже если тебе удастся прорвать оборону порта, — это гниение в подземке с бомжами. Не имея ни документов, ни представлений о реальном мире, ни одного человека, готового тебе помочь… Да элементарно не имея личности…
Он так буднично рассуждал о моей проклятой жизни, о безнадежных перспективах, что мне стало тяжело дышать. Это были мои мысли, но в моей голове они звучали истерикой. Он же спокойным тоном разложил все по полочкам.
— Дыши, девочка, дыши.
Это не было похоже на насмешку или издевательство. Казалось, он правда предоставляет мне выбор, лишь бы избавить себя от лишних проблем.
— Ты можешь попытаться убить себя ещё раз, и ещё много раз, пока не добьёшься успеха. Но тут я придерживаюсь философии: пока мы живы, в наших силах что-то изменить. Смерть ничего не решает. Ты не сможешь вкусно поесть, — он кивнул на пустой поднос, — напиться, в конце концов, заняться сексом. Ты лишишь себя всех удовольствий разом. В том числе и удовольствия отомстить...
Это прозвучало многообещающе. Его слова показались сейчас обнадеживающими. Он будто подкинул мне идею смысла жизни.
— Ну и крайний вариант: остаться со мной.
Может, он искусный манипулятор, но я уже знала что выберу. Знала ещё до того, как он это произнёс.
Он тоже знал, что я выберу.
— Только не доставляй мне проблем. Я этого не люблю. — Его голос звучал лениво. — Я дам тебе время восстановиться, но рано или поздно тебе придётся стать для меня полезной.
Я догадывалась, о какой полезности идёт речь. И все же машинально кивнула.
— Элизабет…
Я вздрогнула и от неожиданности подняла на него глаза.
— Думаю, Элли будет достаточно. Не советую привыкать к моей доброте, она выветрится из меня вместе с бурбоном уже к утру. — Он отнял руку, теперь уже перемотанную бинтом. — В твоих интересах не шататься по кораблю. По доброте душевной я оставлю тебя в своей каюте, здесь безопаснее. Ну и потому, что моя женщина всегда должна быть готова принять меня. — Он недвусмысленно приподнял бровь.
По доброте душевной оставит меня в своей каюте? Я в ужасе огляделась. Совершенно определённо здесь всего одна кровать. Принять его? Что?
— Мне все равно, где ты собираешься спать, — видимо, снова прочитав эмоции на моем лице, отозвался капитан, — хоть на палубе. Но если ты решишь отвергнуть мои добрые намерения, то есть шанс, что тебя на этом корабле буду трахать не только я. Это меня огорчит.