Их задачей было во что бы то ни стало рассчитаться с долгом, чтобы вернуть привычную для них жизнь.
Ради бокала вина вечером в джакузи, ради гаража, набитого неподвижным элитным транспортом, ради кубинских сигар, ради особняка недалёко от центра, ради одноразовой брендовой одежды, ради туфель, что съедает мерзкий карликовый пинчер... Черт! Ради всего этого они продали свою дочь!
К горлу подкатила тошнота. То ли от жалости к себе, то ли от нарушенного правила «не перекармливать голодавшего». Мысли о безвыходности моего положения навалились на меня, словно груда камней. Кислый привкус во рту напрочь смел удовольствие от еды, оставляя лишь отчаяние...
***
Пирс вошёл в каюту, и обнаружил свою гостью сладко спящей в его кровати.
«Завидная беспечность. Видимо, Слоун все-таки сказал правду...»
Девушка, свернувшись калачиком, тихо посапывала, прикрывшись уголком покрывала.
— В таком случае будет невежливо... не воспользоваться «подарком», — пробормотал он, подкуривая сигарету: — Эй, балерина! — грубо крикнул он. Язык слегка заплетался. — Клиент пришёл! С этими гостями я совсем сопьюсь, — пробормотал он невнятно.
***
Весь день он провёл с навязчивым Слоуном, который рассказал ему короткую историю «чудного подарка», заверяя, что девушка здесь по собственной воле.
— Ее отец задолжал мне кругленькую сумму. И-и-и, — протянул Слоун, — устроив семейный совет, они решили, что Лизи вполне подходит в качестве уплаты долга. — Он сделал большой глоток обжигающей жидкости. — Условие ее родителей: чтобы девушка осталась жива. Поэтому вариант продать ее на органы отпал сам собой. — Он говорил привычно, буднично. — Вот я и решил: раз уж мне перепал такой вариант уплаты долга, то лучшим его использованием будет подарок нашему капитану. Честно говоря, мне просто негде ее держать. Жена сдаст меня властям с потрохами, если узнает о моих... — он немного подумал, — слабостях. У этой женщины невообразимая чуйка на мое местонахождение, кажется, она способна достать меня даже из-под земли. — Он ехидно усмехнулся. — И единственное место, на которое не распространяется это чутьё, — это твой корабль. Это ещё один важный пункт твоей ценности для меня. Единственное место, где у меня нет ощущения, будто мне сверлят затылок пристальным взглядом, — продолжал он недовольно бормотать себе под нос. — Мое убежище, так сказать...