Но далее мы видим, что Пуруша, эта основа и суть нашей индивидуальности, в конце концов, за счет своеобразного сознательного расширения начинает охватывать собой весь мир и всех существ и ощущает себя единым целым с мировым бытием. Сознательно расширяя себя, он превосходит первоначальные ощущения и разрушает барьеры своего активного самоограничения и индивидуализации; осознавая свою собственную бесконечную универсальность, он выходит за пределы всего, что осознаётся отдельной личностью или душой, ограниченной рамками индивидуального существования. Благодаря этому индивидуум перестает чувствовать себя обособившимся эго; иными словами, преодолевается ложное ощущение, что мы существуем только за счет самоограничения, за счет жесткого отделения от всего остального бытия и становления; мы более не отождествляем себя с временным индивидуальным «я», пребывающим в конкретном уме и теле. Но означает ли это, что в индивидуальности и индивидуализации нет никакой истины? Исчезает ли Пуруша и перестает существовать или же он становится мировым Пурушей, сокровенно живущим в бесчисленных умах и телах? Мы обнаруживаем, что он никуда не исчезает. Он продолжает осуществлять индивидуализацию, и именно он, индивидуализируя, по-прежнему существует и объемлет собой это более широкое сознание: но теперь ум мыслит о личности уже не как об ограниченном временном «я» (как это бывает обычно), а как о волне становления, возникшей на море его бытия, или же как о форме или центре универсального сознания. Душа по-прежнему превращает мировое становление в материал индивидуального опыта, но вместо того чтобы смотреть на это становление как на что-то внешнее, объективное и более великое, обусловливающее ее существование, оказывающее на нее влияние, вынуждающее ее приспосабливаться к себе, она чувствует, что оно разворачивается внутри нее; она объемлет своим широким и свободным сознанием как свои впечатления от мирового бытия, так и опыт индивидуальной деятельности во времени и пространстве. Обладающий этим новым сознанием духовный индивид чувствует, что его подлинное «я» единосущно с Трансцендентностью, утверждено и пребывает в ней, а на свою внешнюю индивидуальность он смотрит лишь как на инструмент, обеспечивающий контакт с миром и получение опыта.