* * *
Осколки блюдца – я вспоминаю о них лишь тогда, когда один из них впивается мне в ногу. Рана небольшая, но я кричу от злости. В этот момент мое второе «я» вырывается наружу: я стремительно бегу в ванную, чтобы промыть рану, взять швабру с совком и замести останки бывшего блюдца. Я делаю все максимально быстро: мне нужно срочно избавиться, избавиться от них. Причины всех моих бед я сейчас вижу только в этих осколках. Боясь увидеть истинные мотивы своих несчастий, мы часто тратим свой гневный пыл на то, чего уже не склеить.
– Пить. Хочу пить, – зовет Димка.
Я бегу в комнату брата. Изматывающее чувство, преследующее меня всю сознательную жизнь, – никогда не дремлющее чувство ответственности. У Димки аутизм. Он старше меня, но абсолютно беспомощен. Две недели назад он умудрился сломать ногу и теперь практически полностью зависит от меня. Видя, как Димка жадно пьет воду, я в очередной раз вспоминаю об отце, который покинул нас почти сразу после моего рождения. Мама уверяет, что он разлюбил ее, не выдержав эмоциональной нагрузки, двух маленьких детей, сосок, каш, громкого плача. И мои мысли невольно переносятся к ней: постоянно грустной и одинокой, измотанной нехваткой денег и вечными подработками…
Но почему все это в моей жизни? Думая так, я сажусь на кровать с сильно бьющимся сердцем, твердя себе, что это глупо и чудовищно – так жалеть себя, что я просто дрянная девчонка и не вправе позволять себе так думать.
Вновь звонит телефон. Я бегу на кухню и нахожу его дребезжащим на столе.
– Открывай дверь, давай! – кричит Маринка в трубку, и в ту же секунду звонит домофон.
Маринка врывается в наш дом с неумолкающей трескотней. С тех пор, как она начала влюбляться, она всегда была такой: суматошной и взбалмошной любительницей шума и гама. Если бы сейчас можно было продудеть в дуду, она непременно сделала бы и это. В мужском обществе Маринка, как правило, намеренно сыплет глупостями, потому что ей кажется – это мило. В данном случае под мужским обществом подразумевается Димка. Он всегда слушает ее, затаив дыхание, и надо отдать ей должное – она ценит его чувства и не смеется над ними.
– Привет всем! – звенит Маринка. – Ну, чего вы тут сидите такие грустные! Айда бить в колокола!
– Где ты выражения берешь такие, доисторические, – бурчу я.