Аудитория наблюдает Дхритараштру на протяжении очень долгого времени. Ему не суждено умереть молодым, как Зигфриду «Песни о Нибелунгах» (далее – ПН), провести старость вне границ сказания, как Одиссей, или пасть в битве седым воином, как заглавный герой англосаксонский поэмы Беовульф, отдавший жизнь за своё племя. Драма слепого царя Мбх, как и в случае библейского царя Давида, это драма целой жизни. Уникальность образа Дхритараштры состоит в том, что, в отличие от биографии Давида в Ветхом Завете (далее – ВЗ), его молодые годы упомянуты скороговоркой, а в зрелые сказание поспешно превращает его в старого царя-отца. Совмещение ролей старого царя и эпического отца растягивается для Дхритараштры на многие десятилетия, перекрывая по времени большую часть многотомной эпопеи, и почти всегда происходит довольно неудачно, a завершается настоящей катастрофой. Этот необычный конфликт между двумя столь естественными для большинства сказаний ипостасями эпического владыки (старый царь/отец) является загадкой образа слепого царя Мбх и стержнем его драмы.
Преобладающее большинство известных нам эпических героев, если и подвергаются критике за недостойное или неразумное поведение, то только изредка и только отдельными, словно специально предназначенными сказанием для этой роли, лицами: царя Саула обличает пророк Самуил, царя Давида – пророк Нафан, царя Агамемнона – оскорблённый им Ахилл, князя Владимира – Илья Муромец. В целом сказания сохраняют нейтральный тон и при изложении конфликтов, драматических событий [попробуйте угадать, кому сочувствует Гомер, троянцам или грекам «Илиады» (далее – Ил)] или даже коварных замыслов и предосудительных действий («Сага о Ньяле», Исландские саги, СПб., 1999, т. 2). Мбх составляет ярчайшее исключение из этого правила: Дхритараштра, как и другие герои индийского эпоса, постоянно подвергается обсуждению и осуждению брахманами, праведниками, мудрецами, родичами и даже рассказчиками; при этом сказание не забывает время от времени превозносить его мудрость!
Следует подчеркнуть, что слово «судьба» отнюдь не случайно вынесено в заглавие книги: этические оценки действий или бездействия старого царя, данные персонажами или рассказчиками, разнятся в зависимости от того, на какой концепции судьбы основывает свою оценку резонёр. В ряде случаев несчастное правление Дхритараштры, кульминацией которого стала братоубийственная битва на Курукшетре, расценивается как интегральная часть плана богов (то есть всеобъемлющей и неотвратимой судьбы), и в этом случае старый царь может быть представлен бессильной и, следовательно, безвинной игрушкой космических сил. Противоположная точка зрения считает героя активным творцом собственной судьбы, в том числе и в самом расширительном смысле, когда судьба конкретного человека, включая его характер и, казалось бы, не зависящие от него обстоятельства (например, семья, в которой родился герой), признаётся результатом его кармы – совокупности деяний в предыдущих рождениях. Очевидно, что этот подход подразумевает полную ответственность героя и, тем более, облечённого властью царя, за всё происходящее с ним самим, его семейством и с его народом. «Промежуточный» вариант предполагает, что даже при божественном предопределении хода событий благородному герою надлежит не оправдывать себя бессилием что-либо изменить, но действовать в соответствии с нравственным законом (дхармой), пусть и вопреки всемогущей судьбе, то есть без надежды на успех. Этих конспективных замечаний пока достаточно для предварительного ознакомления читателя с альтернативными учениями Мбх о судьбе, которые будут тщательно рассмотрены в своё время.