– Не поверите, Милана, что пишут в новостях, – это подчеркнутое обращение на «Вы» раздражало Милану, но она догадывалась, что при всей демократичности взглядов представители молодого поколения обоих элитарных семейств смотрели на девушку сверху вниз и не намеревались полностью стереть социальные барьеры, априори существовавшие между ними. Все это выражалось в учтивом холодноватом «Вы», которое оставляло Милану в одном социальном бассейне, а всех отдыхавших на яхте, – в другом, несмотря на то, что плыли они все по одним и тем же средиземноморским водам. – Все заголовки про дядю Эрика. Дело в том, что у него был дневник. Мы, конечно, слышали об этом. Хотя я только смутно помню, что видел его не раз с какой-то тетрадкой в руках. Но в то время я и не придавал этому никакого значения. Послушайте, что пишут. «Полиция города Канны испытала неслыханное облегчение, когда обнаружилось, что столь скоропостижно ушедший из жизни Эрик Оффенгеймер, известный миллиардер, внук величайшего алмазного магната Алана Оффенгеймера, вел дневник. Дело за малым, уверенно заявляет шеф полиции месье Эргин: прочитать записи в его таинственной тетради. Теперь завеса тайны, покрывающая истинные мотивы самоубийства, падет. Кроме того, отмечает месье Эргин, никто еще не засвидетельствовал и не запротоколировал факт самоубийства. Это еще под вопросом»…ого… погодите-ка. Здесь говорится, что дневник не был найден. «Однако, как показывают многочисленные свидетели, господина Оффенгеймера не раз видели в общественных местах, на встречах с друзьями и у него дома за написанием толстой тетради в красном кожаном переплете. Он сам говорил друзьям, что это его дневник. Но, обыскав весь его дом, подвал и чердак, полиция так и не смогла найти эту тетрадь». Интересно…
– Вас так заинтриговало это дело, Дэн. Может, вам стоит поискать дневник на дне морском? – при всей симпатии к этому обаятельному черноволосому юноше, чистому, опрятному, модному и начитанному, Милана не могла поддерживать разговор с такой же степенью серьезности и увлеченности, как и он. Ей мешал ее природный скептицизм.
– А что, это идея. Не исключено, что дядя Эрик взял дневник с собой, как бы это сказать, в последний путь. Тьфу, опять этот сарказм, простите. Это здесь неуместно, тут же трагедия…