– Ура!!! – мы с Женькой не сговариваясь заорали от счастья.
А Санька молчал, его глаза были закрыты.
– Санька, видал?!
– Ой, хана, – сорвался стон с его губ, – Позвоночник…
– Да ну, врешь, все нормально, – испуганно выдавил Женька, тем не менее продолжая давить на газ.
Я посмотрел на мужичка. Он не врал. Изо рта тонкой струйкой текла слюна. Хорошо, хоть не кровь.
Санька открыл глаза:
– Я ничего не вижу…. Позвоночник….
Ситуация! Там люди, а тут этот урод с позвоночником.
– Тормози!
Расстелив бородача на капоте, я запустил ему руку под ватник, ощупав худую спину с выпирающими позвонками. Дела!
Наскоро осмотрев Саньку, я открыл банку водки, и, запрокинув ему голову, влил в глотку. Жить будет. Правда, хреново. Не перелом, смещение, но все равно неприятно.
– А теперь вперед! – приказал шоферу.
– А он? Вернемся!
– Нет! – я вытащил из-за пазухи пистолет, – у меня там люди замерзают. А этого никто не заставлял ехать. Можем его высадить, сделать ему костер, а подберем на обратном пути.
Вылезать Санька отказался. Забегая вперёд, замечу: и он выдержал весь этот путь, кучу километров вися на руках между кабиной и сиденьем. Вместе с водкой в него снова вошла жизнь. Русские люди крайне выносливы и неприхотливы, оттого их так нелегко победить.
– Не бросайте меня! Я сильный, я выдержу! Мне сидеть больно, я висеть на руках буду!
Машина вновь устремилась вперёд.
…В это время, по другую сторону мари, в отрогах хребта свистел ветер. Солнце там уже давно скрылось и с востока надвигалась ночь. Наступал тот самый противный и тягостный период сумерек, когда дрожат самые смелые сердца.
– Как думаешь, Ильич машину нашёл? Времени прошло уже до фига.
– Не знаю. Наверное не нашёл.
У небольшого костра сгрудились оставшиеся. Искать дрова в сумерках стало тяжелее, а расслабленное состояние от ощущения близкого дома тоже не сработало во благо.
– Может пойдём уже на зимуху, а Санёк?
– Ильич же сказал до десяти никуда не уходить….
– Там ветра нет….
– Точно, давайте за сопку уйдём, там новый костёр сделаем, там дров больше!
– А если Ильич приедет?
– Ну чо мы не услышим, что ли? Он же покричит.
– Давай, Санёк, а?
– А в зимухе тепло будет….
– Мы там дров наколотых оставили. Крупа есть и сухари со сгущёнкой…. Прорубь ещё в ручье не замёрзла, воды нормальной попьём.
Татарин мёрз от и груза ответственности и от страха наступающей ночи, но ещё попытался сопротивляться группе.