– Ну, валяй, – согласилась Козырева глядя на выбранную Женей низку.
Сама она решила приобрести шесть дорогих фужеров.
– Ты посмотри на цену, – шепнула Женя.
– Ничего, факлонник не разорится, – ответила ей та.
Ваза стояла на столе в номере у Сергея.
– Это античная ваза, – сказал он, – у старьевщика-араба в лавке купил. Тебе не нравится? – спросил Сергей заметив тень на ее лице.
– Она какая-то мрачная, – помявшись, ответила Женя.
– А ты возьми ее в руки, – предложил он.
– Да нет, еще разобью, это же керамика, а ручка отбитая…
– Она древняя, музейный, можно сказать, экземпляр, – ответил Сергей со смехом.
А сколько в ней тысячелетней пыли, подумала Женя. И поверхность шершавая, как с нее пыль стирать. И еще она подумала о том, что нашел эту лавку Сергей случайно. И, кто знает, смог ли бы найти еще раз…
– Цацуля моя приехала! – услышала Женя радостный голос Луизы, доносившийся из телефонной трубки, – спускайся скорее ко мне. Я аджаб-сандал с бараниной приготовила.
– Луизочка, – счастливым голосом почти пропела Женя, – я еще не переоделась.
Луиза жила двумя этажами ниже.
– Давай, цацуля, без лишних разговоров, бегом! Я тебе что-то про Сергея расскажу.
– Бегу, Луизочка!
Лифт где-то застрял, и Женя побежала вниз по лестнице.
– Ты феноменально выглядишь, дорогая! Психиатр Сергей Доренский добился того, чего не смогла добиться психиатр Луиза Гугушвили!
– Это – тебе!
Женя надела привезенные из Венеции бусы на шею Луизе. Статная Луиза напоминала Екатерину Дашкову.
– Раскошные бусы! – Луиза расцеловала Женю и выхватила из ее рук пачку фотографий, – дай посмотреть!
– Я про тебя Сергею ничего не рассказывала…
– Молодец, правильно сделала, – Луиза продолжала рассматривать фотографии.
– Луизик, расскажи, что узнала! Не томи меня!
– Коллеги из Института Сербского рассказали: жена была старше его на 16 лет.
– Ужас! – воскликнула Женя.
– Она была повар в институтской столовой, а он в девятнадцать лет остался один. Вот она и стала его прикармливать. А потом поселила у себя…
– Сердобольная! – всердцах воскликнула Женя.
– Не ревнуй, ее уже больше нет, и извольте слушать, сударыня, – прервала ее Луиза, – комната у нее была в коммунальной квартире. Для аспирантуры нужна была московская прописка и они поженились. Потом она пошла к врачу, а у нее, вдобавок к беременности, оказался и рак.