Уэбберу все же удалось поднести бокал к губам. Вино потекло по подбородку, и ему стало неприятно от того, что получилось как у Ирода. Он вытер струйку рукой.
– Я ничего не мог сделать. Что касается редких находок и находок, связанных с эзотерикой, то здесь есть и всегда будет конкуренция. Их существование трудно сохранить в тайне.
– И все же в случае с гримуаром из Ла-Рошели его существование было тайной, – возразил Ирод. – Фонд тратит немало времени и усилий на установление местонахождения интересующих его предметов, которые были забыты или утеряны, и крайне осторожен при ведении поисков. Гримуар обнаружили после нескольких лет тщательных поисков. Его ошибочно отнесли к восемнадцатому веку, и после длительных проверок по разным источникам мы подтвердили, что это ошибка. Только фонд знал о значимости этого гримуара. Даже его владелец относился к нему просто как к антикварной вещице, возможно ценной, но он не догадывался, насколько важной она может быть для истинного коллекционера. Фонд, в свою очередь, назначил вас действовать от его имени. От вас требовалось лишь удостовериться, что оплата осуществлена, и затем организовать безопасную доставку предмета. За вас сделали всю тяжелую работу.
– Я не совсем понимаю, на что вы намекаете, – сказал Уэббер.
– Я ни на что не намекаю. Я рассказываю вам, как было дело. Вас обуяла жадность. В прошлом вы имели дело с коллекционером Грейдоном Тьюли и знали, что Тьюли питает особую страсть к гримуарам. Вы сообщили ему о существовании гримуара Ла-Рошели. Он, со своей стороны, согласился заплатить вам комиссионные как посреднику и предложил за гримуар на сто тысяч долларов больше, чем выделил фонд. Вы не передали всю эту сумму продавцу, но оставили половину себе вдобавок к комиссионным. Затем вы заплатили субагенту в Брюсселе, поручив ему действовать от вашего имени, и гримуар ушел к Тьюли. Я ничего не упустил?
Уэббер хотел бы возразить, отрицать сказанное Иродом, но не мог. Глупо было надеяться, что обман сойдет ему с рук, но что сделано, то сделано. Тогда казалось, что это вполне возможно и даже разумно. Ему нужны были деньги: бизнес реагировал на экономический спад, и с наличными возникли затруднения. Кроме того, дочь училась на втором курсе медицинского факультета, и плата за обучение буквально разоряла его. Фонд, как и большинство других клиентов, платил хорошо, но недостаточно часто, и Уэбберу какое-то время приходилось туговато. На приобретении гримуара для Тьюли он, после выплаты субагенту в Брюсселе, заработал 120 тысяч долларов. Для него это были большие деньги: их хватило, чтобы сократить долг, частично оплатить следующий год обучения Сьюзен и положить немного в банк – для себя. Поведение Ирода просто возмутительно. Уэббер не работает на «Фонд Гутелиба», его обязательства перед ним минимальны. Да, в деле с продажей гримуара он поступил не совсем благородно, но такое случается сплошь и рядом. К черту Ирода. Уэбберу и так хватит денег на вполне безбедную жизнь, и он на хорошем счету у Тьюли. Если фонд прекратит с ним сотрудничество, что ж, так тому и быть. Ирод ничего не докажет. Если кто-то пожелает навести справки, у Уэббера достаточно фальшивых купчих, чтобы объяснить происхождение небольшого состояния.