– Вот увидишь, когда мы узнаем, почему…
Син-Син пожимает плечами:
– Слушай, не бери в голову. Мне надо еще найти Дарко. Он просил меня помочь.
– С чем?
– Хочет, чтобы я стала его новой ассистенткой, мишенью.
– Правда?! – Дэнни таращит глаза. – А ты уверена? Я слышал, в прошлом году он порезал Иззи…
– Роза говорит, она просто не может стоять спокойно. Знаешь, я уже большая девочка.
Похоже, его забота ее только раздражает. Син-Син уже поворачивается, чтобы уйти, но Дэнни хватает ее за руку.
– Мы ведь по-прежнему друзья? – торопливо спрашивает он.
– Родная кровь не водица, помнишь? – Син-Син снова улыбается своей чуть вызывающей улыбкой, но на сей раз в голосе у нее больше тепла. – А цирковая кровь и подавно. Смешно: Дарко говорит, я напоминаю ему Лили!
Она высвобождается и поворачивается к фургону. Над головой, накрывая город тенью, плывет темная туча.
Остаток дня Дэнни все время вполглаза посматривает на толпу за ограждением – однако мысли о Берлине снова осаждают его, вытесняя из головы все остальное. Время тянется медленно. Скорей бы уж в путь! Он представляет, как шагает по дорожкам огромного парка Тиргартен под голыми деревьями, видит граффити на развалинах Стены*, снова стоит на кладбище… Каково это – вновь очутиться в тех местах? Попасть на могилу отца и матери? До путешествия – о котором он так давно мечтал и которого так страшился – остается всего несколько часов, и он не хочет ждать ни одной лишней секунды.
Наконец на башни собора спускается вечер, настает время представления. К арене стекается публика.
Вся труппа собирается в крыле собора. Дэнни наблюдает, как циркачи разминаются, натирают ладони мелом, похлопывают друг друга по спине. Эта типичная атмосфера перед спектаклем – столь привычная, столь милая сердцу – на миг помогает ему унять нетерпение.
Однако когда Замора возвращается от врача, все прерывают разминку и, обступив его, по очереди расписываются у него на гипсе.
Карлик подзывает Дэнни:
– Вот ты где, amigo[8]! Я приберег для тебя лучшее местечко.
– А что написать?
– Да что хочешь!
Дэнни пару секунд колеблется, а потом пишет:
Моему другу Заморе – скале, на которой стоит «Мистериум».
Дэнни
– Спасибо, amigo, – карлик улыбается и пожимает его плечо. – Я страшно рад, что ты все еще веришь в меня.
На самом деле это не совсем так, но Дэнни кивает: