А мать публично сожгли, обвиняя в ведьмовстве. За четыре дня до того, как «ведьмы и колдуны» подняли бунт и перебили всех инквизиторов, основав вместо их управления Гильдию Магов. Мир изменился. Изменились и люди. Исчез постоянный страх, смолкли молитвы в храмах, и женщины перестали думать, когда же придет их черед умирать. Так что Оарн неправ: жители сел тоже начали дышать свободнее, не боясь ничего, кроме ежемесячного сбора налогов.
Торговец понял, что не дождется ответа, и начал тихонько подпевать охотникам. Я уже готов был вскочить и надавать ему стулом по голове, когда в голову пришла более простая мысль: надо просто занять его разговором, и все. Тем более если я буду отмалчиваться, он примет это на свой счет. О своих родителях я рассказывал мало, ограничиваясь короткими фразами вроде «они у меня были». Отец, кстати, был до сих пор, но уже меня не узнавал – только принимал деньги. Привозил я их нечасто и очень надеялся, что отцу хоть немного хватает. Впрочем, о чем может быть речь, когда человека не интересует ничего, кроме самогона?
Я иронично хмыкнул. Оарн не услышал, продолжая петь: «Он шел по горам много дней и ночей, взирая на ширь небосклона, пока среди замка, монет и мечей не встретил убийцу-дракона». Я скривился, протянул руку и помахал в воздухе ладонью. Торговец недоуменно посмотрел сначала на нее, потом на меня, и спросил:
– Ты чего? Хорошая же песня…
– А мне не нравится, – ответил я. – Лучше про золотые крылья спой, раз уж так хочется. А еще лучше просто расскажи, что в городе интересного происходит.
Оарн неожиданно посерьезнел и нахмурился. Учитывая размер его бровей, получилось впечатляюще. Даже разносчица, которая как раз шла к нашему столу, оступилась и нерешительно замерла в трех шагах от нас.
– Не бойся, – подбодрил ее я. – Он только кажется суровым, а в душе добрый-добрый, как домовичок.
– Да, конечно, – растерянно кивнула девушка. – То есть извините, я ничего такого не подумала, просто оступилась!
– Да ставь уже, – вмешался Оарн. – И уходи, мы заняты!
Разносчица окончательно смутилась, торопливо побросала на стол тарелки. Затем бережно, как самую большую ценность в мире, поставила перед нами поднос с бокалами и эетолитой. За бутылками обнаружились малосольные огурцы на тарелочке, и я мысленно похвалил хозяина за предусмотрительность.