Рывок к жёлтому столбу, прижать, обхватить его левой рукой – пусть центробежная сила поработает.
Бежать к проклятому ящику.
Взять…Господи…тяжело-то как!
Коридор.
Заранее сгибаюсь и прижимая ящик к животу пробегаю, не зацепив потолка.
Бросить сволочь!
Воздуха не хватает, жарко, хотя кондей брони работает на полную.
Заборчики – только бы не зацепиться, не зацепиться. Барьерчики выкрашены в сочный зелёный цвет и вся финишная прямая покрыта искусственным газончиком – если не присматриваться, можно и пропустить очередное препятствие.
Перемахиваю через все без потерь времени.
Покрышка – опустить.
Чёрт!
Какая сволочь так затянула петлю! Дёргаю верёвку – но без толку. Клинит! Спустя пару секунд понимаю, что дёргаю не в ту сторону и сам затягиваю петлю.
Спокойно…спокойно, времени полно. Я всё делаю отлично, не иначе рекорд сейчас установлю.
Освобождаю трос и роняю покрышку на пол, слегка притормаживая её падение тросиком.
Ну!
Последний рывок!
Запрыгиваю на самый высокий заборчик и падаю с другой стороны – тут падать можно. Вскакиваю для последнего броска и пересекаю линию старт-финиш!
Всё!
Прошёл. За линией гравитация нормальная…Блаженство.
Падаю на колени, потом опускаю корпус ниже, упираясь руками в пол.
Жадно хватаю воздух руками.
– Ну-с…неплохо, боец. – слышу голос лейтенанта. Рекорд? Точно – рекорд. Может освободят нас теперь это этого кошмара?
– В норматив уложился с небольшим запасом, – меж тем продолжает лейтенант. Уложился? С Запасом? Не рекорд взвода? Не верю свои ушам.
– Неплохо, весьма неплохо для нуба. Если ни кто не нако…
Буумммссс!
Резкий звон заставляет его замолчать. Мы все хорошо знаем этот звук – кто-то впилился лбом в потолок коридора.
– Накосячил. – вздыхает ротный.
– Ну что ж, козявки вы головоногие и элитарные. Ещё круг. И, исключительно из уважения к вашей элитарности – два Же!
Падаю на пол. Полежу. С двукратной я не пройду полосу.
– Встать! – орёт ротный.
– Строй! Гоотовсь! Первый…пошёл!
Глухой удар спустя пол минуты показывает, что мы застряли тут надолго.
Отсек с полосой мы покинули только перед ужином. Правда покинули – это слишком громко сказано. Последние прохождения можно было описать одним термином – проползания. В прямом смысле.
А на следующее утро было новое построение. Честно признаюсь – мы, нубы, приползли на него со стонами и в скрюченном состоянии. Болело всё, болели даже те места, которые, казалось бы не были непосредственно заняты в том истязании.