- Но… Ярослава, почему? Что
случилось?
- У тебя хватает совести меня об этом
спрашивать? – я вскочила на ноги, стараясь сдержаться и не впасть в
банальную бабскую истерику, после чего сразу вышла в
коридор.
Это невыносимо - находиться рядом с
тем, кого считала своим единственным и неповторимым. А он взял и
практически продал тебя другому, чтобы ему самому жилось комфортно.
Да и за что? За жалкие поднаёмные за квартиру?
- Ты практически подкладываешь меня
под Денисова, а потом спрашиваешь, что случилось?
- Ну, зачем ты так себя накручиваешь,
- поморщился Толя, на секунду став похожим на крысу, почуявшую сыр,
- я не понимаю, почему из-за постели надо делать такую проблему. Я
же знаю, что ты любишь только меня, поэтому мне не важно, если свои
потребности ты удовлетворишь где-то вне дома. Главное же отношения
между нами, правда?
От всего услышанного я была не просто
в шоке: в ужасе! Когда мы только познакомились, он ведь был совсем
другим, добрым, искренним, каким-то настоящим, когда он успел так
поменяться?! И значит… Если он так спокойно все это говорит и с
равнодушием относиться к подобным вещам, значит и сам частенько
сбрасывает напряжение за стенами нашего с ним дома? Надо срочно
выйти на свежий воздух или я все-таки не сдержусь и убью
его.
- Ярослава, постой, ты
куда?
- Решил поиграть в преследователя?
Давай живо собирай свои вещи и катись отсюда.
- Но куда я пойду? Ты же знаешь, что в
Москве у меня никого нет, где я буду ночевать?
- Тебе дать телефон Денисова?
Извинишься за меня, заодно спросишь, не сможешь ли ты ему помочь.
Дядечка он веселый, думаю, вы легко найдете общий язык.
С этими словами, быстро надев первые
попавшиеся туфли, я схватила с зеркальной тумбочки свою походную
сумку и выскочила за дверь на лестничную клетку. Эту сумку я брала
всегда, когда собиралась ехать на расстояние свыше ста километров,
туда помещалось очень много приятных мелочей. Но вот куда
именно сейчас идти, я не знала, просто хотелось свежего воздуха,
чтобы протрезветь и не наделать глупостей. Я даже не обратила
внимания, каким образом оказалась на улице: скорее всего, сбежала
по лестнице.
Была ранняя весна, поэтому в десять
часов вечера было уже довольно темно, но я любила такое время суток
больше, чем какое-либо другое. Народ, который гулял на улицах, был
уже степенен и никуда не торопился, пил уличный воздух в свое
удовольствие, и не бежал по своим делам, забывая себя. Приятно идти
по ярко освещенным улицам, смотреть в безмятежные лица и понимать,
что здесь именно живут, а не прозябают.