Я сделала. Голубые глаза Сола потемнели, и корсет на мне распороли в два взмаха. Сразу видно – внушительный опыт! Во владении острыми предметами… И я вот думаю, а он вообще шантажироваться будет? Или я это все зря? Но в любом случае уж лучше мой первый раз будет с этим сильным, умным влиятельным и – чего уж скрывать – желанным мужчиной. Вспомнив недавно предложенную альтернативу, я окончательно убедилась в том, что права!
Лиф, посланный мощной рукой дроу, упорхнул в сторону и повис на спинке дивана, как флаг капитуляции. Я предпочитала думать, что капитулировал тут темный. Гордо выпрямилась, осознавая, что гордиться мне есть чем. Красивый бюст третьего размера не менее эффектно облегало бюстье, и я искреннее рассчитывала, что с ним обойдутся нежнее, чем с корсетом.
Взгляд остроухого потемнел почти до черноты, и он, протянув руку, осторожно коснулся моей шеи, скользнул пальцами ниже, очерчивая границу белья, и наконец большая ладонь легла на грудь, сжимая ее. Я прерывисто выдохнула от волнения и желания.
Меня окинули совершенно бешеным, голодным взглядом и… приподняв руками под попку, спустились вместе со мной на пол. Разложили на удачно разметавшейся хламиде, перехватили руки и прижали их над головой.
Я лежала, ощущая себя маленькой, нежной и уязвимой. Отчасти потому, что теперь, когда темный прижимался бедрами ко мне так плотно, я очень ясно осознала, что он везде… большой мальчик.
– Как же мне нравится, когда ты молчишь, – выдохнул дроу и, видать, для надежности закрыл мне рот поцелуем.
Я прерывисто вздохнула, выгнулась под ним и закинула на мужчину ногу.
Дальше… Дальше было сумасшествие, в ходе которого улетела в сторону рубашка темного, а юбка на мне задралась выше некуда. А вот бюстье он почему-то снимать не торопился, выписывая узоры поверх черного кружева и легонько покусывая кожу на шее и ниже. Я сходила с ума и даже делала попытки освободить руки, чтобы наконец стащить с себя эту раздражающую тряпочку. Он смеялся и не пускал, без труда удерживая оба мои запястья одной рукой.
Все было чудно. Замечательно и бесподобно, считай – божественно. Пока с грохотом не открылись двери и громкий, возмущенный голос матушки Сола не прогремел по комнате:
– Что тут происходит?!
Что-что… Я лежу, а ваш сынок меня целует, не видно, что ли?