– В целом, я не покидал Этриус, так как вы тоже являетесь его немаловажной частью, а пока что еще не растаяла эта незримая путеводная нить, которая привела меня к вам, я решил повидаться с вами и почувствовать себя кем-то вроде почтового голубя, – засмеялся Сатир.
– Заметно, что ты подготовил свою речь! – похлопал в ладоши Александр.
– А я смотрю, что ты напрасно не захватил свою корону! – с ухмылкой согласился с ним бог Этриуса.
– Ладно уж, будет тебе. Она мне больше не нужна, – серьезно сказал король Ларгиндии, – Пусть ее теперь носит новый король или хоть дети играются с ней, мне все равно, лишь бы на Этриусе оставался мир и порядок все последующие столетия. Надеюсь, за наше отсутствие там ничего не изменилось, и нам не нужно поворачивать «Астерикс-1» в обратный путь?
– Не беспокойся, все хорошо. Возможно, все беды были из-за тебя, и ты увез вместе с собой все последующие несчастья?
– С радостью так и сделал бы, если от меня тут хоть что-то зависело, – невозмутимо произнес Александр.
– Надо же, а ты сохранил свою находчивость и на мой выпад отреагировал сдержанно и самоотверженно! Ты еще не утратил свой запал, а даже, наоборот, возмужал, Клинок, – похлопал в ладоши Сатир, – Лет десять назад ты бы начал винить меня и Куззолу во всех бедах Этриуса, но, несмотря на то, что тогда ты был бы совершенно прав, ты не стал гнаться за своей правотой сейчас.
– Для каждого своя правда. Глупо обвинять кого-либо за его ошибки, забывая или не имея возможности исправлять свои.
– Упоминание вины само по себе оставляет за собой след глупости за обвинителем и обвиненным им. Любой поступок совершенный осознанно или под воздействием вина, не нуждается в излишних комментариях, тем более в выявлении правых и виноватых. Если его совершил глупец, то ему не доказать его неправоту, а если он в своем уме, то самостоятельно осознает свои ошибки.
– Ладно-ладно, Сатир, лучше расскажи мне, как там наша Лидия, все ли у нее хорошо? – перебил бога Этриуса Александр, который уже несколько раз успел переглянуться с Луной, пока они его слушали.
– Она грустит по вам, – многозначительно произнес Сатир и испытующе посмотрел сначала на пантеру, потом на старого ларга. Они молчали, и бог почувствовал себя виноватым, ведь это он надоумил Александра отправиться в это далекое и невероятно опасное путешествие.