Две Совы, Река и Лес. Сказочная повесть - страница 6
У неё были и другие имена. Малый лесной народ успел дать ей их столько, всех и не вспомнить: Острая, Тень-на-Ветке, Всегда-Найдёт, и её любимое – Большая Мама. Это дали на редкость смышлёные и отчаянные белки из кедровой рощи, смелые, наглые и быстрые. И всё-таки в Лесу жила Застенчивая Рысь.
Так её назвала как-то Старая Сова – старуха у Реки. А это целая история…
Рысь была ещё совсем котёнком, по её понятиям, очень давно. Тогда с ней случилось что-то, совсем не шедшее потом на ум, не хотело вспоминаться, таилось в самой глубине сердца тёмным комком, беззвучное и глухое. Да…
Шкура у неё была вся в ранах, кровь запеклась корками, Рысёнок плакала и никак не могла согреться, это она уже помнит. А Старая Сова как раз оказалась рядом. Осторожно взяла на руки, приговаривая что-то, прижала к себе, даже напевать начала, отогревая дыханием. Потом унесла в Дом-Над-Рекой – его весь Лес знает, теперь узнала и она; накормила мясной кашицей, напоила молоком, промыла и смазала раны.
Рысёнок не убегала, жила на подстилке в пещере, набираясь сил, присматривалась и прислушивалась. Но всегда старалась отвести взгляд.
Все кошки на свете берегут свои глаза, какими бы по размеру они, кошки, ни были. Там, на самом дне, секрет души, их независимость, легенда и будущая история. Любая кошка это знает, и об этом её молчание.
Сова-старуха разговаривала с нею, особенно по вечерам перед сном, и Рысёнок слушала. А старуха поговорит-поговорит, да и посмотрит ей в глаза, как та поняла и что думает по этому поводу.
– Какая же ты застенчивая, – усмехнулась как-то. – Застенчивая Рысь, – проговорила, уже пробуя на слух, пустила дымок. – Ух ты! Ух ты!
Казалось, сейчас захлопают её невидимые крылья.
– Ну и имя у тебя! Ай да молодец! Ай да Рысь!
И что обрадовалась?
А Рыси было всё равно приятно. И ещё очень тепло в самом сердце, так, что, если пробежит мимо мышь, поймает, прилижет языком и отпустит. Вот как тепло.
Потом она потихоньку стала выходить, сначала недалеко, до границы трав-занавесок, позже до солнечной лужайки. Ложилась в нагретый круг и глядела на Лес: исполинские деревья, переплетённые кружевные запахи, тени живого в глубине, звуки как гирлянды, звуки как призывы, звуки как границы. Смотрела и слушала, вспоминала и срасталась, становясь частью этой громады.