Русскому
У-1, чью конструкцию многие из опрошенных инженеров признали,
несомненно, весьма прогрессивной, должны были противостоять
одиннадцатая по счету и, в отличие от предыдущих, весьма удачная
модель аэроплана, созданная Луи Блерио уже не в гордом одиночестве,
а в соавторстве с Раймондом Солнье, на которой тот еще зимой смог
провести удачный полет протяженностью более 40 километров,
четвертая по счету модификация творения Лававассера – «Антуанетт
IV» и старенький, но отрабатываемый из года в год «Флайер» братьев
Райт, на котором собирался выступать граф де Ламберт, являвшийся ко
всему прочему учеником Уилберта Райта. И как подчеркивали многие –
три из четырех аэроплана имели идентичную общую схему постройки –
моноплан, приписываемую именно французской школе авиастроения в
противовес бипланной схеме принятой в Америке и Англии. Да, общее
направление конструкторской мысли у основных конкурентов
планируемого полета было одинаковым. Но вот исполнение… Опутанные,
словно паутиной, расчалками, с посредственно натянутой перкалевой
обшивкой, не знавшей авиационного лака, а также имевшие общий вид
выделанных на скорую руку прототипов, на фоне аккуратного У-1
французские машины смотрелись откровенно тускло, что не смог не
подметить даже самый далекий от аэронавтики зритель. Впрочем, не
смотря на снижение уровня первоначального накала страстей, в
ежедневно появляющихся статьях между строк то и дело мелькала мысль
о недопущении передачи пальмы первенства в деле покорения
воздушного океана от французов кому бы то ни было.
Неудивительно,
что в результате столь в некотором роде скандальной рекламы,
ажиотаж вокруг перелета превзошел все ожидания. А уж общий размер
ставок на тут же возникшем тотализаторе превысил немыслимые шесть
миллионов франков. Сумма – астрономическая, на которую вполне можно
было построить современный турбинный крейсер. Причем, больше всего
народа поставили на то, что ни один из отважных авиаторов не
достигнет английского берега. Упустить такой шанс было бы настоящим
преступлением, и уверенный в своем товарище и их общем творении
Алексей поставил на победу тридцать тысяч рублей, предварительно
обменяв их на франки, из тех денег, что менее года назад самым
бандитским способом были экспроприированы из хранилища
государственного банка в Нижнем Новгороде. Однако ожидание будущих
сверхприбылей, о которых друзья хоть и старались не думать раньше
времени, но изредка все же грезили в своих мечтах, оказалось
несколько омрачено выволочкой устроенной им Александром Ивановичем
Нелидовым.