В чудесной реальности сна он чувствовал
сладковатый вкус её кожи, спускаясь поцелуями по животу к расстёгнутой юбке.
Руки стягивали неподатливую ткань с бедер девушки, чтобы вернуться к упругим
горячим ягодицам, раздвигая их, едва касаясь нежных лепестков лона, дразня и
ощущая их трепет и влагу.
Он
губами вычерчивал тропу от груди к треугольнику волос. И девушка тихонько
стонала и шире раздвигала ноги, когда касался языком самого нежного и самого
желанного бугорка. Когда припадал губами к влажным, горячим лепесткам, осторожно
проникал языком в лоно. Чувствовал её напряжение и жар, сводящие с ума все его
естество.
С
победным рыком он вторгался в мягкие створки девичьего бутона… Она стонала, но
так и не просыпалась. Он беспомощно замирал, понимая, что она не с ним. Не его.
Ирма
так и не раскрывала огромных, похожих на миндаль, глаз. Так и оставаясь за
гранью сна. Недоступная. Чужая.
Ольгерд
просыпался в поту и диком возбуждении. Он клял себя за искус. Что стоило
овладеть девушкой еще в первый день? Наваждение бы ушло!
На
третье утро он достиг, наконец, святилища белорясов. Письмо от самого епископа
очень смутило верховного жреца обители. Благо, провинциальный служитель Птарха
не узнал в госте Ольгерда!
Вскоре во двор обители вывели детей. Ольгерд
прошел мимо рядов. Сколько же их?! И как среди них найти Тею и Тирона?
Он
вглядывался в голодные, худые личики. Снова в голове всплыла фраза Ирмы: «Зачем
же вы так живете?» Ольгерд зарычал, отвечая непрошенной гостье его разума.
- Соберите всех и накормите. Их нужно
доставить в столицу, - Ольгерд не знал, что он будет делать там с целой ордой
голодных детей. Здесь у них была хотя бы крыша над головой, назвать домом
бараки, из которых вывели сирот, язык не поворачивался.
На
обратном пути душу крутило. Почему с Ирмой все кажется таким сложным? Почему
нельзя, как раньше: за красивые слова и подарки получить ласку и удовольствие?
К некоторым своим любовницами Ольгерд чувствовал нежность и определенную привязанность.
А они всегда были ему рады.
Отчего
с Ирмой все не так? Ольгерд боялся рассказать ей, кто он на самом деле. Правду
хотелось утаить любой ценой, как будто за неё ему должно быть стыдно. А еще хотелось
спрятать от его мира саму Ирму.
Погруженный
в мысли, Ольгерд пустил коня по дороге. Но конь сошел с пути, а всадник и не
заметил. Конь брел между сосен, поднимаясь по холму все выше. Повеяло морским
ветром. Ольгерд задумчиво взглянул на открывающийся сквозь прогалину вид. Обитель
Птарха располагалась у подножья холмов, покрытых густым сосновым лесом, а за
холмами лежало море.