Ирма
замерла, кровь ударила в лицо так сильно, что защипало в носу, а потом волна
побежала по всему телу, и её начало колотить. Поцелуй из мягкого становился
требовательным, Ольгерд чуть покусывал губы, заставляя девушку раскрыться ему,
впустить его язык обследовать новый мир.
Он
ловко перехватил девушку, укладывая на лопатки. И поцелуй стал властным,
призывающим Ирму к полной капитуляции. И девушка сдалась, мягко отвечая. Она
закрыла глаза, слыша только шум крови в ушах и бешено колотившееся сердце.
Но вдруг все кончилось, Ольгерд отстранился.
Ирма разочарованно выдохнула.
Ольгерд
услышал тихий вздох, полный сожаления, невольно улыбнулся, чувствуя ликование.
Ему стоило большого труда удержать себя…
Ирма приоткрыла глаза и приподнялась на руках,
Ольгерд улыбнулся, всем видом показывая, что теперь ее очередь.
Ирма робко протянула руку, коснулась гордых
бровей, он мягко перехватил. Девушка подалась вперед, отвечая на прошлый поцелуй
своим.
Ольгерд играл, притягивая ближе, Ирма сама
стянула с него рубашку. Робко засмотрелась на широкие плечи и грудь, рельефный
живот. А потом застеснялась, дрожа еще сильней.
Принц тихо рассмеялся, притянул обратно к
себе, уже не играя. Он целовал со всем жаром, накопленным за дни ожидания, так,
что её обжигало. Лицо, руки, плечи. Он ласкал грудь, играя губами с сосками.
Потом осторожно развел ноги, избегая самой желанной для Ирмы ласки. Повернул к
себе спиной, крепко прижимая к груди. Слегка прикусил в шею, словно обозначая,
что будет за неподчинение, и быстро отпустил, уже целуя в место укуса. Одно
рукой он сжал грудь, а второй медленно спустился к треугольнику волос. Едва
касаясь, он провел по набухшим лепесткам, осторожно разводя их и находя
небольшую горошинку. Ирма прогнулась от ощущения и тихо застонала. Пальцы гладили,
поначалу нежно и мягко, но постепенно ускоряясь и увеличивая нажим, а потом
скользнули в горячее влажное лоно, находя пульсирующую точку там.
Ирма
дернулась с громким охом, но он едва слышно зарычал и прикусил шею, уже не
отпуская. Он начал играть пальцами так, что большой продолжал гладить горошину,
а указательный и безымянный ритмично ласкали точку, о существовании которой девушка
никогда прежде не подозревала. Как и о действии, связанным с прикосновением к
ней.