– Это бесполезно. К тому же, ты
испортил полянку, другим это не понравится.
– А есть и другие? – с надеждой
спросил я, садясь на спинку дивана. Быть может, с ними мне удастся
найти общий язык…
Но моя собеседница, занятая
исключительно рассматриванием двух гор мусора, проигнорировала мой
вопрос.
– Ты испортил полянку, –
повторила она, наконец.
– Эта развалюха портит поляну
куда больше, – буркнул я, кивая в сторону дома. Кажется, ответов
ждать не имеет смысла.
– Эта развалюха – мой дом, –
резко сказала девочка. – И эта полянка – мой дом. А ты их портишь.
Убирайся.
– Нет, – жестко ответил
я.
– Как хочешь. Тебя прогонят
другие. – Девочка повернулась ко мне спиной и дёрнула за рубашку
малыша, который увлечённо сосал большой палец. – Уходим.
Но мальчишка не послушался. Он
вынул изо рта чёрный от грязи палец и шагнул ко мне:
– Привет.
– Не подходи к нему, он
сумасшедший, – резко произнесла девочка и снова дёрнула малыша за
рубаху.
– А я-то думал, он хороший, –
разочарованно протянул мальчуган и двинулся за сестрой.
– Я хороший! – поспешно сказал я
им в спину.
Девочка остановилась и,
повернувшись ко мне, заговорила:
– Этот дом – развалюха, его
бесполезно чинить. Те, что были до нас, разрушили наш мир, и только
нам восстанавливать его, но это бесполезный труд – слишком велики
разрушения. Ты затыкаешь дыры в дне лодки и вычерпываешь из неё
воду, но лодка даже не разваливается – она уже на дне самой
глубокой океанской впадины.
Мы – лишь маленькие дети,
населяющие большую помойку. У нас нет ни знаний, ни сил, чтобы эта
помойка превратилась в цветущий сад. У тебя тоже. Но мы и не
пытаемся сделать что-то, просто готовимся дожить в этой развалюхе
свой век, пока она окончательно не разрушилась. А ты – пытаешься,
рискуя обрушить её потолок на наши головы раньше времени. Значит,
ты сумасшедший. А сумасшедшие – плохие, с ними играть нельзя, иначе
тоже можно стать сумасшедшим. – Она наклонилась к мальчику. –
Слышишь, братик? Ты понял, кто он?
– Он сумасшедший.
– Вот и молодец. Пошли.
Девочка отвернулась и, дёрнув
мальчишку за рубашку, зашагала к саду. Мальчик один раз обернулся,
но в его глазах теперь читался лишь испуг.
– Я не сумасшедший, – горько
произнёс я. Слёзы душили меня, подступая комком к горлу. –
Поиграйте со мной!
Но меня уже никто не
слышал.