Муж, бывало, ловил Пелагию, бил чем попало, запирал в доме, морил голодом и холодом.
Юродивая же не унималась и твердила:
– Оставьте, меня Серафим испортил.
Блаженную Пелагию неоднократно подвергали телесным наказаниям и сажали на цепь. Но она не переставала «безумствовать».
Однажды юродивая с другими богомольцами отправилась в Задонск и Воронеж к святителям Тихону и Митрофану.
Богомольцы зашли к воронежскому преосвященному Антонию, известному подвижнической жизнью. Владыка принял их хорошо; благословил и отпустил.
А к почитаемой ими блаженной Пелагии обратился со словами:
– А ты, раба Божия, останься.
Они беседовали три часа. Бывшие тогда с Пелагией спутницы, как впоследствии сами они рассказывали, разобиделись на это и толковали между собой:
– Чего это он так к ней отнесся? Чай, мы не беднее ее; тоже можем сделать пожертвование…
Прозорливый владыка узнал их завистливые мысли.
Провожая блаженную Пелагию, он произнес:
– Больше мне тебе сказать нечего. Раз Серафим твой путь начал, он же и закончит.
Затем, обратившись к спутницам блаженной Пелагии, сказал:
– Не земного богатства ищу я, а душевного.
Мать Пелагии, видя, что ее дочь не вразумилась и после того, как сходила на богомолье к воронежским святителям, опять обратилась к старцу Серафиму за молитвой и наставлением.
– Как это можно? – воскликнул старец, услышав о цепи, на которую сажали юродивую. – Пустите, пустите! Пусть она по воле ходит, а то страшно будете наказаны Богом!
Напуганная мать начала было оправдываться, что у безумной Пелагии есть сестры, которых нужно выдавать замуж:
– Зазорно им с дурой-то… Ведь ничем ее не уломаешь: не слушает. А больно сильна; без цепи-то держать – с ней и не сладишь. Возьмет, да с цепью-то по всему городу и бегает… Срам и только…
Старец невольно рассмеялся, услышав внешне справедливые и резонные оправдания матери.
А потом сказал:
– На такой путь Господь и не призывает малосильных, матушка; избирает на такой подвиг мужественных и сильных духом. А на цепи не держите ее, а не то Господь грозно за нее с вас взыщет.
После этого Пелагии, Христа ради юродивой, дали свободу. По ночам она молилась Богу под открытым небом на погосте церкви. Молилась с воздетыми к небу руками, со слезами и выражениями скорби. А днем юродствовала, бегала по улицам Арзамаса, едва прикрытая лохмотьями.