- Ты же
сказал дома никого? – снова переводя взгляд на стоящую в проеме женщину.
Затушив
окурок в пепельнице, прикрываясь хлопком белья, забегала глазами по комнате в
поисках одежды.
Петр
оглянулся и подскочил с кровати, шаря по полу в поисках штанов.
Есения
смотрела на человечек, суетливых и растерянных, словно на мерзких тараканов,
что застали в темноте над пищей, включив свет. Боли не ощущала. Уже нет. Она
ушла плавно, день за днем, словно горсть песка сквозь пальцы, не вернуть, не
собрать. Остатки совместной жизни осталось лишь стряхнуть с ладоней, зачерпнув
новую порцию жизни и зажать в кулак. Не в силах вымолвить слова, да и какие
будут тут уместны, развернулась и прошла в ванную. Слезы высохли на глазах, не
давая ни малейшего шанса пролиться. Открыла кран и пустила холодную струю на
лицо. Смыла с пенкой макияж. За стеной
слышались споры и суета одевающихся тел. Ее это волновало слабо. Сейчас
беспокоило другое: что делать дальше? Что вообще делают женщины, обнаружив
любовницу с мужем? Хлопнула входная дверь. Ушла. Или ушли. Глубоко вздохнув,
вышла из ванной комнаты и сразу наткнулась на колючий и ехидный взгляд супруга.
- Ну, что,
удивилась?
Петр,
обнаженный по пояс, стоял, прислонившись к косяку двери коридора, всем своим
видом показывая превосходство. Енисея поняла в этот момент, что не испытывает к
человеку даже ненависти.
- Ты
специально привел ее в нашу кровать? Тебе мало, что ты таскаешься по барам и
шпилишь там всех доступных? Чего ты хотел доказать мне? – еле сдерживая гнев,
повысила тон женщина.
- Захотел и
привел! Это моя квартира, - отлепился от наличника и двинулся в сторону
супруги.
- И тебе
безразлично, что тебя застанет наша дочь? Ты вообще охренел смотрю!
- Плевать
мне, я не хотел детей. И вообще, может она и не моя, - глумливо улыбаясь, навис
над Есенией.
На что она удивленно открыла рот.
- Хотя, кто на тебя позарится, ледышка,
сколько тебя не трахай - ответа не дождешься.
Впервые
Есения ударила мужчину. Так…, пощечина, но вложила в нее максимум усилия и
ненависти. Мужчина дернулся и, схватив жену за горло, прорычал:
- Сука
бешеная, жалкая жердь, я тебя придушу.
Есения
вцепилась пальцами в его ладонь, боясь, что злоба, застилаемая лицо соперника,
может перерасти в трагедию.
- Пусти
меня, - прохрипела. - Пожалей ребенка.