- Эти фонари летом на солнечных батареях работают. Очень экологично, - снова голос Егора за моей спиной, но я не спешу поворачиваться, - Зимой на электричество переходят... У нас новый дом, всякими чудесами нашпигован... - чувствую в его словах заминку. Да, мне тоже теперь неловко за свою обличительную речь. Все это так же глупо, как прийти в мясной ресторан и требовать вегетарианское меню. Да! Черт! Проблема именно в этом долбаном вегатерианском меню. И сейчас я голодна во всех смыслах этого слова.
- Куда аптечку, Даш... - Егор делает новую попытку начать разговор.
- На стол, - бросаю через плечо, собираю чувства в кучу и поворачиваюсь, - Садись на стул.
Атмосфера между нами все равно очень плотная. Я чувствую в нем мужчину, он во мне женщину и это просто не возможно игнорировать.
Долго и тщательно мою руки, обычно, холодная вода помогает нормализовать пульс, но не в этот раз. Сердце только разгоняется.
- У тебя перчатки есть? - стараюсь, чтобы мой голос звучал уверенно, пока я подхожу к Егору.
- Все здесь, - он кивает на коробку, - И перекись, и стрептоцид вроде был, и йод.
- Вот он действительно не помешает, - хмыкаю я ему в ответ и перебираю содержимое аптечки.
- Да? - Егор удивленно вскидывает брови, - А меня фармацевт в аптеке засмеяла, когда я последний раз покупал. Сказала, что йод и зелёнка - это прошлый век. Какую-то присыпку дала с антибиотиком.
- Так для ссадин действительно прошлый, а вот для языка... - почувствовав себя при деле, я немного расслабляюсь и начинаю шутить. Грозно стреляю в Егора глазами, - А вот для языка - самое то, что нужно.
- Я согласен на йод и язык, если ты подуешь, - тон этого наглого мужчины снова бежит вибрациями по моим нервам. Он прикрывает глаза. А я наконец-то нахожу перекись и вату. Надеваю на руки перчатки
- Так, а теперь не дергайся, - я аккуратно лью перекись на его голову и с облегчением отмечаю, что края раны остались закрыты. Выдыхаю, - Там все хорошо, - говорю Егору. Мы сталкиваемся взглядами и смешиваем дыхания. Оооо... - Теперь скула, - говорю ему срывающимся шопотом, а он кивает.
Прикладываю вату с перекисью к свежим ссадинам. Они шипят. Егор морщится. Промываю, пока раны не становятся чистыми и присыпаю их найденным банеоцином.
- Потерпи, - неосознанно глажу его по другой щеке и понимаю, что творю, только когда Егор ловит мою руку и дергает меня за неё вниз, усаживая к себе на колени.