На кухне царило запустение: гора грязной посуды в раковине и на столе, неопрятные пятна разнообразной расцветки, фактуры и формы покрывали все горизонтальные поверхности, включая подоконник и верхнюю панель холодильника. С тех пор, как от Климова ушла жена, он готовил крайне редко, посуду мыл только тогда, когда не мог найти ни одной чистой кастрюли или тарелки, а уборку не делал вообще ни разу. В быту Климов был довольно неприхотлив. В нем уживались педантичность и любовь к мелочам в работе и абсолютное безразличие к домашним удобствам. Он не обращал внимания на немытую посуду и грязную скатерть, пыль, лежащую по углам и собственный пожеванный внешний вид. Единственное, что его огорчало – чистая посуда и еда в холодильнике имели отвратительную привычку заканчиваться слишком, по его мнению, часто и в самый неподходящий момент.
Климов уныло оглядел руины с засохшими объедками, вздохнул, открыл холодильник, впрочем, без особой надежды: он знал, что внутри пусто и грязно точно так же, как вчера, позавчера и неделю назад. Настроение окончательно испортилось. Неожиданно в комнате запиликал звонок скайпа. «Кого еще там принесло!» – с неудовольствием подумал Климов. На мониторе светилась довольная загорелая физиономия закадычного друга Сани. Фотография была новая, не знакомая Климову. Приятель позировал на фоне роскошного отеля на морском берегу. Багровое солнце за его спиной наполовину утонуло в океане. Кадр дышал негой и спокойствием. Прямо открытка из рая. «Снова где-то отдохнул. Умеет жить, говнюк!» – отметил Андрей и нажал кнопку «принять».
– Привет, старик! – расплылся в улыбке Саня. – Как жизнь? Хандришь, как всегда?
– Зато ты веселишься за троих, – не удержался Климов. – Каждый месяц новая фотосессия. Когда ты успеваешь? И где берешь столько бабла?
– Я, друг мой, умею наслаждаться жизнью. И тебе настоятельно советую делать то же самое, – не переставая ухмыляться, сказал Саня. – Так и быть, открою секрет: ездить куда-то каждый месяц необязательно. Одного раза в год вполне достаточно. Главное – показывать не все фотографии. Понимаешь, о чем я?
– Нормальный ход, – кивнул Климов.
– И любой бабе можно голову заморочить. Они это любят, – довольно закончил приятель. – Но вернемся к тебе. В данный момент я наблюдаю на твоей физиономии уныние и зависть, значит, настроение никудышное.