– Вы шутите, не правда ли? – спросил он.
Герцог прищурился.
– Какие шутки, капитан, и я буду очень признателен, если вы перестанете перебивать меня, – раздраженно бросил он.
Алек поморщился, но тихо извинился.
– Простите меня, сэр, – заговорил Уилл, надеясь отвести гнев герцога от Алека. – Откуда такие сведения? Речь идет о принце-регенте или, быть может, о вас?
Уилл и герцог никогда не были особенно близки – в конце концов, Уилл не общался с отцом до своего шестнадцатилетия. Однако при мысли, что отец может подвергнуться такой опасности, ему стало страшно. Всего три года назад премьер-министр Спенсер Персиваль стал жертвой грязного преступления.
Сэр Доминик положил перед собой какие-то листы бумаги.
– Сейчас нам не хватает точной информации. – Он посмотрел на герцога. – Если вы позволите, ваше высочество, я начну с начала.
– Было бы неплохо, – тихо пробормотал Алек, оценив игру слов.
На этот раз уже Уилл бросил на него разъяренный взгляд, умоляя заткнуться, однако Алек только закатил глаза.
– Полагаю, вам хорошо известно, – начал Доминик, – что до подписания акта объединения в Ирландии было немало бед.
Уилл нахмурился. Несмотря на то что в то время он был еще мал, ему было прекрасно известно о кровопролитных беспорядках, которые годами терзали Ирландию. Группировки католиков и ирландских протестантов объединились против английской администрации в Дублине. В 1798 году группа мятежных католиков спровоцировала серьезное восстание, войдя в сговор с французами, пытавшимися поддерживать мятежников оружием. К несчастью для мятежников, им не повезло, плохая погода сыграла с ними злую шутку, французские корабли были захвачены, восстание грубо, но весьма эффективно подавлено. Подписанная в 1801 году уния – акт, объединивший королевства Англии и Ирландии, послужила сигналом окончания революционного периода, и последние четырнадцать лет были относительно спокойными, учитывая боевой ирландский республиканский дух и католическую эмансипацию.
По мнению Уилла, ограничение католиков в правах, навязанное законом и в Англии, и в Ирландии, было явно несправедливым. Он-то прекрасно знал, что такое – быть чужаком. Однако ему было известно, что его отец и некоторые особы королевского семейства были яростными противниками католической эмансипации, так что он предпочел оставить свое мнение при себе.