А мы по современным меркам знаем один другого чуть ли не вечность, так что повязались быстро, хоть и с азартом, как молодые супруги, уже не стесняющиеся партнера, а потом я подгреб ее ближе и, прижав, как щенка, к пузу, крепко заснул.
Проснулся распластанным, как рыба на столе умелой хозяйкой, голова Эсфири на моем плече, ее согнутая в колене нога почти на груди, а когда я начал выныривать из глубин сладкого сна, услышал деловитый голос:
– Что-нибудь придумал?
Я просипел сонным голосом:
– Ночью сплю, а не деньги считаю, будто еврей какой!.. А потом, пока не возьму в ладони большую чашку горячего крепкого кофе, обязательно сладкого, меня вообще нет в этом мире!
– А в каком есть?.. На Лубянке?
– Как бы не существую, – проговорил я сонно. – Есть только твердотельно-жидкий хард. Поняла? На котором еще не активирована прога моей уникальной и высокодуховной личности.
Она сказала почти в ухо:
– Активирует кофе?
– Есть и другие способы, – ответил я уклончиво, – но предпочитаю кофе. Я тонкая личность с толстыми взглядами и прозрачными намерениями.
Она тяжело вздохнула.
– Садист. Пойду готовить, раз уж ты такой нежный.
– Я сложный, – сказал я скромно. – Это ты создана на уровне БИОСа, а я многоуровневая оболочка.
Она фыркнула, сошвырнула на меня одеяло и поднялась, красивая и обнаженная.
– Значит, тебя выведет из строя любой вирус?..
– БИОСу вирусы не страшны, – согласился я, – здесь ты по-женски права. Потому и должна беречь меня особенно трепетно и нежно!
Она гордо отвернулась и пошлепала босыми ступнями на кухню, прямоспинная и с красиво широкими плечами.
Кофе у нее просто замечательный, что значит крепкий. У меня, как у мужчины с интеллектом, это практически единственное требование к кофе.
Некоторые, что с комплексами, щеголяют знанием десятков видов, а то и больше, а также сортов и способов приготовления, хотя это скорее говорит об отсутствии интеллекта, лишь о памяти и зажатости, когда человечку хоть в чем-то жаждется выглядеть умным, значительным и хоть в чем-то больше знающим, чем другие.
Эсфирь придвинула ко мне блюдце со сладким и рассыпающимся во рту печеньем.
– Жри, жри. Разоряй мою страну, чужеземец.
– С удовольствием, – ответил я.
Она спросила с подозрением:
– Что с удовольствием? Страну разорять или чужое печенье жрать?
– Так я и за тебя, – пояснил я. – Вон ты какая толстая. А мне можно. Мужчины даже толстые все красавцы, если при деньгах.