– Согласен-согласен, – сказал Хиггинс. – Приятно иметь с тобой дело.
Я все это время с интересом рассматривал картины на стенах. Все кисти европейских художников, везде только пейзажи. В исламе, как и в иудаизме, действует запрет на изображение живых существ, потому, к примеру, русский художник Левитан, будучи ортодоксальным евреем, рисовал только пейзажи, избегая на них помещать живые существа.
Так же рисовал и Шишкин, но, по слухам, в ночь на открытие художественной выставки в зал пробрался некто неизвестный и на его картине «Утро в сосновом бору» пририсовал медведицу с тремя медвежатами. Правда это или нет, но тогда евреи в самом деле соблюдали Закон, а сейчас вот Эсфирь от ветчины за уши не оттащишь, хотя она в порядке компромисса называет ветчину рыбой…
Хлопнула дверь, Хиггинс вошел довольный, глаза блестят, с энтузиазмом потер ладони.
– Все в порядке, – сообщил он, – все идет хорошо…
– Рад, – ответил я, – а то мне показалось, с отгрузкой какие-то сложности. Как всегда, непредвиденные.
Он изумился.
– Откуда? Заряды в небольшом чемодане! Лежат мирно, как страусиновые яйца.
Я кивнул.
– Такие везти никаких проблем?
– Никаких, – заверил он. – Отправлю сопровождать своих лучших людей. Они прошли все войны в нашем регионе!.. Просто солнце уже опускается, поездку стоит отложить до утра.
Я спросил обеспокоенно:
– Ночами орудуют банды?
– Нет, – ответил он уклончиво, – но когда такой груз, лучше принять все меры предосторожности. Меня прямо трясет, а на душе спокойнее, когда поедете под ярким солнцем. Не знаю почему, но на меня луна действует как-то неспокойно… Наверное, в моем роду были вервольфы?
Я ответил беспечно:
– Никаких проблем. Здесь ночи короткие. Посплю малость, а на рассвете и выступим.
Он сказал с облегчением:
– Прекрасно. Вам кажется, зря волнуюсь, но теперь вы в сфере моей ответственности, а это напрягает!.. Я бизнесмен, а не боевик, мне хорошо, когда все тихо и мирно.
Его палец коснулся кнопки на столе, в комнату вошла молодая женщина модельной внешности, разве что фигура получше, взглянула на меня, на Хиггинса.
– Зульфия, – сказал он, – проводи мистера в гостевую комнату на втором этаже. Да, на втором.
Она ответила ровным голосом вышколенной секретарши:
– Да, мистер Хиггинс…
Я пошел за нею, гостевая оказалась роскошно меблированными апартаментами, где европейский дизайн сочетается с восточной изысканностью и роскошью, в прихожей можно играть в волейбол, кабинет в старинном стиле, а спальня выше всяких похвал.