– Верно, Китти, – ответила хозяйка, кивнув на каминную полку, точно курица, клюющая зерно.
Либ, поискав глазами, нашла медаль – маленький бронзовый диск в подарочном футляре около фотографии.
– Но после коклюша, который Анна в прошлом году подхватила в школе, – рассказывала миссис О’Доннелл, – мы решили оставить нашу девчушку дома, даже несмотря на грязь, разбитые окна и сквозняки. Но она и самостоятельно очень упорно занимается по книгам. Дома и стены помогают, как говорят.
Либ не знала этой поговорки. Она продолжила расспросы, потому что ей пришло в голову, что нелепые выдумки Анны могут быть основаны на фактах.
– С начала недомогания у нее бывали нарушения пищеварения?
Либ предположила, что сильный кашель мог вызвать у ребенка внутренние повреждения.
Однако миссис О’Доннелл с натянутой улыбкой покачала головой.
– Рвота, запор или понос?
– Только изредка, как это случается с растущими детьми, – ответила миссис О’Доннелл.
– Выходит, до одиннадцати лет, – уточнила Либ, – Анна, по вашим словам, была нежной и чувствительной, и ничего больше?
Женщина поджала шелушащиеся губы:
– С седьмого апреля – вчера с того дня минуло четыре месяца – Анна не съела ни кусочка, не выпила ни глотка, ничего, кроме чистой воды.
Если это правда, с долей неприязни подумала Либ, какая мать говорила бы об этом с таким возбуждением?
Но конечно, это неправда, напомнила она себе. Так что приложила Розалин О’Доннелл руку к этой мистификации или дочке удалось запудрить матери мозги – в любом случае у женщины нет причины бояться за своего ребенка.
– Она не подавилась чем-нибудь перед днем рождения? Или, может быть, съела что-то протухшее?
– В этой кухне не бывает ничего протухшего! – разозлилась миссис О’Доннелл.
– Вы упрашивали ее поесть? – допытывалась Либ.
– Можно было даже не пытаться.
– Анна как-то объясняла свой отказ?
Женщина наклонилась чуть ближе, словно желая поделиться секретом:
– Этого не нужно.
– Не нужно было объяснять причину? – спросила Либ.
– Она в этом не нуждается, – ответила Розалин О’Доннелл, обнажив в улыбке щербатый рот.
– Вы хотите сказать, в еде? – еле слышно спросила монахиня.
– Ей ни крошки не нужно. Она живое чудо.
Должно быть, это хорошо отрепетированный спектакль. Если не принимать во внимание, что блеск в глазах женщины выражает, как показалось Либ, твердую веру.