Возле каждого столового прибора лежало меню – написанное, естественно, по-французски. Имя гостя, предварявшее список блюд, показывало также место, отведенное ему за столом. Лакеи начали подавать суп, сообразно с предпочтением каждого гостя из имевшегося выбора: суп из бычьих хвостов или раковый суп. Слева от Эмили оказался либеральный старейшина, а справа – богатый банкир. Ознакомившись с предстоящими восемью переменами блюд, она отказалась от супа, но банкир выбрал суп из бычьих хвостов и тут же начал поглощать его, согласно предписанным правилам.
Миссис Рэдли взглянула на сидевшего напротив Джека, но тот как раз озабоченно беседовал с одним либералом, который мог также помочь защитить его место в парламенте от враждебных происков. До нее доносились обрывки фраз, свидетельствующие об озабоченности распрями между ирландскими кандидатами, которые почти наверняка сыграют свою роль, если главные партии наберут близкое число голосов. Способность сформировать правительство могла зависеть от завоевания поддержки как парнеллистов[10], так и их противников.
Эмили устала от разногласий по вопросу Гомруля, поскольку о нем спорили с тех пор, как она себя помнила и, казалось, все так же безрезультатно, хотя миссис Рэдли изучала этот предмет еще во времена ученичества в классной комнате. Поэтому она обратила свое очаровательное внимание на соседа слева, весьма важного политика, который также отказался от первого блюда.
Вторая перемена предлагала на выбор лососину или корюшку. Миссис Рэдли предпочла последнюю и на некоторое время воздержалась от разговоров.
Отклонив очередную закуску – Эмили не пожелала ни острых яиц под соусом карри, ни сладкого мяса с грибами, – она прислушалась к обсуждению, происходящему напротив нее.
– Полагаю, нам следует отнестись к нему со всей серьезностью, – говорил Обри Серраколд, чуть подавшись вперед.
Свет поблескивал в его светлых волосах, а удлиненное лицо политика исполнилось серьезной озабоченности, исключавшей любой намек на шутку. Не осталось даже следа свойственного ему ироничного обаяния.
– Ради всего святого! – протестующе воскликнул соседствующий с Эмили старейшина, и его щеки зарумянились. – Этот охламон бросил школу и с десяти лет работал на шахтах! Даже обычные шахтеры обладают более основательным здравым смыслом, чтобы представить, как он мог бы представить их интересы в парламенте, какого дурака он тут может сыграть. К тому же он потерял связь со своей родной Шотландией, и в Лондоне у него нет никаких шансов.